помыслить не мог в чем-то сегодня им отказать.
— Солу, значит, поставим. — предложила сержантесса. — Или Катержинку.
— Её не надо. — вступился я. — На неё уже планы есть.
Герта посмотрела на меня вопросительно и почти с осуждением.
— Господин теньент… Вы, конечно, дворянин, и всё такое, но…
Мы как раз подошли к воротам. Дорна осталась снаружи, приглядывать за ополченцами, а я, зайдя внутрь, начал искать глазами помянутую арбалетчицу. Оказалось, что она сама меня искала, сразу же налетев с вопросом.
— Пан теньент! А можно…
— Можно даже Йолашку за ляжку. — сказал я. — Но потом. А сейчас иди помоги односельчанам орка землей присыпать, там чуть-чуть осталось.
Девушка сразу приуныла. Что у них за привычка — делать выводы, не дослушав?
— … Когда закончите, иди с ними в село, к Паулю своему.
— Пан теньент? — Катержинка тут же просияла.
— Считай, что у тебя увольнение с пролётом.
— Главное, чтобы не с залётом. — напутствовала Герта.
— В общем, на утренней поверке жду! — строго подытожил я.
Арбалетчица от радости аж завизжала, а затем чмокнула меня в небритую с утра щеку.
— Спасибо, пан теньент!!!
…На военном совете решили проводить мероприятие в комнате Ристины: она была самой просторной в Смотровой башне, да и окно смотрело вовне, так что шум нашего совещания смущал бы недобитых орков вместо того, чтобы отвлекать часовых. Койки виконтессы и ее оруженосицы решительно сдвинули вместе; присмотревшись к царапинам на полу, я предположил, что данный маневр осуществлялся не впервые. Вчерашнюю бадью тоже убирать не стали, а наоборот, снова наполнили горячей водой; не то, чтобы собравшуюся компанию нужно было дополнительно разогревать и увлажнять, но доступ к тёплой ванне в таких делах еще никогда не вредил. Лайна притащила кувшин со своим бодрящим отваром, и отдельно разлила всем по полстакана настоечки, присыпав какими-то травками: я ни секунды не сомневался, что это для пользы дела. И, конечно, у дверей аккуратной пирамидкой сложили оружие, а к окну поставили три заряженных арбалета; я, конечно, не верил, что оркам хватит дурости броситься на острог еще раз, но готовым следовало быть ко всему.
От окружившего меня соцветия обнажённых красавиц я начал осознавать, как родилось выражение «глаза разбегаются». И отовсюду — с составленных коек, из бадьи, и даже со стула у окна — меня держали под прицелом нетерпеливые взгляды. Витавший в воздухе вопрос осмелилась озвучить Герта:
— Ну… Господин теньент, а кто первая?
— Нужно командирское решение. — ехидно добавила Дорна.
Я покачал головой.
— Нет уж. Опять скажете, что я фавориток назначаю. Хоть жребий кидайте, но сами.
— Можно палочку потянуть. — прыснула Лайна.
— По местничеству тогда! — предложила Йолана. В воцарившейся тишине одиннадцать пар глаз уперлись в лежавшую на койке Ристину.
— Да вы ополоумели, что ли? — взмолилась виконтесса. — Я сегодня неподвижна, как каменный донжон!
— С открытыми вратами. — хихикнула Герта.
— Меня нужно нежно ласкать, целовать в лобик и подавать настоечку! — продолжала Риз. — А вы хотите, чтобы я турнир открывала?
Девчонки разом кивнули.
— Чтоб вас всех!.. — беззлобно ругнулась Риз. — Правом я воспользуюсь, но чуть иначе. Томасина!
— Да, миледи. — с абсолютно непроницаемым лицом отозвалась оруженосица.
— Подготовьте копьё господина теньента к состязанию.
… Когда наше рыцарство получило своё, за меня взялись степнячки. Сёстры атаковали меня по всем правилам военной науки, с двух направлений: Йолана сковала мой маневр, а Ильдико перекрыла обзор. Кто-то из девушек порывался задействовать и мои руки, но я решил, что если гнаться за всеми зайцами, то успеха не выйдет нигде. Да и, думаю, остальные девчата и без меня едва ли позволили бы себе заскучать.
Через несколько минут упражнений в таком темпе Йолана резко ускорилась, навалившись на меня еще сильнее, а потом вдруг отпустила и остановилась, пытаясь отдышаться.
— Ну давай меняться теперь. — предложила Ильдико. Звуки извне доходили до моих ушей через крепкие бедра всадницы глухо, как под водой.
— Не хочу. — капризно ответила Йолана.
— Ты что, ищещь одобрения господина теньента? — спросила Ильдико.
— Нет… — растерянно ответила старшая сестра.
— Так переходи на лицо тогда!
Натиску младшей степнячки, уже изрядно увлажнённой, противостоять было тяжело, и вскоре под задающие ритм бодрые выкрики «Гой-да! Гой-да!» я капитулировал впервые за этот долгий вечер.
Передохнув, я переместился от коек в бадью, где меня захватила Фрида. В обычно собранной и исполнительной щитоносице все же взыграла дикая кровь: полуорчанка двигалась мне навстречу резкими рывками, хрипела и царапала ногтями бадью; под конец я начал опасаться, что она вовсе вгрызется зубами в деревянную стенку, но банная купель все же не пострадала. Когда я отпустил Фриду, меня тут же перехватила Дорна, потянув к себе. Я не противился.
— Давай только лизаться не будем, теньент. — почти виновато попросила сержантесса. — А то швы раздрочатся.
— По-солдатски! — ехидно прокомментировала Герта откуда-то сзади. — Без бабских нежностей!
— А ты не зубоскаль. — отбрила Дорна. — И до тебя очередь дойдет! Готовь жопу!
— Я всегда готова. — улыбнулась алебардистка.
— Никто и не сомневается. — хмыкнула с кровати Ристина.
Когда я таки добрался до рыжухи, то, к своему удивлению, совсем не встретил с ее стороны агрессии и натиска. Герта отдала инициативу мне, а сама только подавалась навстречу, обняв мои бедра ногами, и не сдерживала стонов почти на каждое мое движение. Краем глаза я заметил, что остальные девчата смотрят на неё вовсе не насмешливо, а как бы не с завистью. Напор алебардистки был и близко не таким бешеным, как у Йоланы с Ильдико, но столь же неодолимым.
— Ну что, капрал, — спросил я, слушая, как Герта берет все более высокие ноты. — Все же инициатива ложится на инициатора?
— Как вы меня назвали? — выдохнула рыжая.
— О-о-о! — протянула Дорна.
— Оговорочка… — попытался оправдаться я.
— Не оговорочка, а истина! — подала голос Лайна. — В вине и страсти!
— А слово офицера крепче камня… — ехидно напомнила Риз.
— Эх… Ну что же, Герта, заслужили вы поощрение. — признал я. — Вам в личное дело занести?
— Да можно и внутренним приказом… — простонала солдатка, закатив глаза. — Так даже лу-у-учше…
— Воля ваша. — довольно шепнул
