порадовался, что нахожусь в драконьей форме, так как кто их знает, этих жителей трясин, вдруг они в состоянии почувствовать запах человека. А так от меня пахло исключительно болотом и чешуёй, а от пирата – тем же болотом и самую малость – могилой. Ну а от корнегрыза – собственно, корнегрызом.
Видимо, болотникам эти запахи были привычны, так как ни один из них – а их прошло мимо нас штук десять – даже не повернулся в нашу сторону. Были они высокими, но невероятно худыми, со светло-оливковой кожей и длинными зеленоватыми волосами, торчащими неопрятными клоками. Непропорционально длинные руки и ноги делали их похожими на человекообразных кузнечиков. Интересно, а сколько их вообще здесь обитает? И кто кроме болотников живёт в лесу, так сказать, неучтённым?
Ладно, это я непременно выясню, так как до меня, судя по всему, никто этим вопросом просто-напросто не занимался. Шегрилу было дело исключительно до тех, кто нашёл под сводами Франгая свою смерть. Домиану вообще было наплевать на всё, что не касалось его обожаемой Лиз и не несло непосредственной угрозы существованию леса. Мне тоже небезразлична Элизабет, но и остальные обитатели Франгая – известные и неизвестные – требуют, как оказалось, присмотра и контроля.
Между тем болотники прошествовали мимо нас и скрылись за раскидистым деревом, которое выделялось на фоне своих остальных болотных собратьев толстым стволом и достаточно развесистой кроной. Я выпрямился и, сделав пирату знак, чтобы он оставался на месте, осторожно двинулся вслед за болотниками.
Стоило мне подойти к дереву, как я почувствовал вкус мощной чужой магии, причём вкус знакомый: именно ею был пропитан тот кусок леса, который попал под действие магической пирамидки. Значит, тот, кто заморозил часть леса, и тот, кто куда-то уводит болотников, действуют сообща. И это не может не беспокоить…
Я прекрасно понимал, что среди обитателей Франгая кроме Шегрила и Домиана нет тех, кто был бы сильнее меня, но в данном случае мы, судя по всему, имели дело с силой чужой, пришедшей извне. И о ней нам пока известно очень мало: вполне вероятно, неведомый враг намного сильнее, чем мы можем предположить. Поэтому лезть к нему сейчас было бы верхом недальновидности и легкомыслия.
Нужно будет узнать, не приходил ли он – или его доверенные лица – вербовать сторонников среди подданных Шегрила. Если такое произойдёт, нужно попробовать заслать туда шпиона. Эх, жаль, я сам не могу пойти! Но, как бы ни была соблазнительна эта идея, я задвинул её как можно дальше, так как я не имею права оставить Франгай без присмотра. Шегрил ушёл и занят какими-то своими важными делами, а Домиан погружён в налаживание многоуровневой защиты вокруг дома.
Осторожно выглянув из-за дерева, я увидел то, что и предполагал с самого начала: посреди круглой полянки светился небольшой аккуратный портал, только был он не серебристого цвета, а светло-голубого. И тянуло из него не просто холодом, а ледяным морозом, тем самым, который убивает любое живое существо в течение нескольких минут. Прислушавшись, я понял, что на полянке нет признаков ничего живого: не летают бабочки, не шмыгают грызуны, не ползают змеи, не зудят комары, которых в болоте должно быть видимо-невидимо. Вокруг царила тревожная тишина, словно всё живое постаралось убраться подальше от опасного места. Точно такое же отсутствие жизни было и там, в вымерзшей части Франгая.
Однако болотники один за другим шагали в портал, не проявляя ни малейшего беспокойства. Выходить из-за дерева я не стал, так как прекрасно помнил слова пирата о воронке, которая его тянула к себе. Нет, того, что меня затянет в портал, я не опасался, но давать понять тому, кто стоит с той стороны, что тут есть кто-то, кто в состоянии сопротивляться зову портала, однозначно было рано. Пусть считает, что может и дальше воровать обитателей леса, а я подумаю, как этому помешать, не раскрывая себя.
Но вот последний болотник шагнул в портал, и жуткое ледяное окно свернулось. Тут же на цветок уселась прилетевшая откуда-то бабочка, на верхушке кочки чёрным проблеском мелькнула змея, заквакали лягушки.
– И что, ни один не вернулся? – спросил я у пирата, устроившись рядом с ним на мягкой травке.
– Я не видел, хотя никуда не отходил, – он пожал костлявыми плечами, – они не прятались, так что я услышал бы или увидел бы.
– Мне кажется, нужно здесь устроить что-то вроде постоянного наблюдательного пункта, – помолчав, решил я. – Вряд ли тот, кто выманил отсюда болотников, станет искать другое место для портала.
– Почему ты так думаешь, Повелитель, если мне позволено будет спросить? – не поворачивая головы в мою сторону, спросил мертвец.
– Не каждое место годится для портала, тем более если выбирать точку, которая позволит скрыть это, – я не стал увиливать от ответа, так как помнил: мёртвые гораздо острее живых чувствуют ложь.
– А почему это место годится?
– Благодаря болоту оно достаточно хорошо защищено, – я нахмурился, пытаясь найти слова попроще, – такая большая поверхность хорошо экранирует любые магические возмущения, тут достаточно просто открыть небольшой точечный портал, особенно если ненадолго, Нидэйл.
Пират хотел что-то ответить, но так и замер с открытым ртом, что с учётом его специфической внешности смотрелось достаточно забавно. Нет, я понимаю, что в драконьей форме я и сам тот ещё красавчик, но тем не менее. Естественно, я не стал смеяться, а взглянул на мертвеца абсолютно серьёзно.
– Как ты назвал меня, Повелитель? -и без того хриплый голос пирата был едва слышен.
– Нидэйл, – спокойно повторил я, – на одном из древних языков это означает «пират», ты ведь вроде бы этим при жизни промышлял?
– Ты даёшь мне имя, Повелитель?!
Мутные мёртвые глаза вспыхнули и впились в моё лицо, словно пытаясь отыскать на нём следы насмешки. Но я смотрел абсолютно серьёзно, потому что помнил из того, самого первого, разговора, какое огромное значение придают подданные Шегрила наличию имени.
– Благодарю тебя, Повелитель, – мертвец встал и неожиданно, повернувшись ко мне, опустился на одно колено. – Прими мою клятву верности, если тебе нужна моя служба.
– Я принимаю твою службу, Нидэйл, – так же торжественно ответил я, понимая, что вот прямо сейчас рождается основа моего будущего войска. Не чьего-то, а именно моего, преданного только мне, выполняющего исключительно мои приказы.
Мы просидели возле поляны до самого вечера, но ни один болотник так и не вернулся, а мне уже нужно было возвращаться, так как наверняка прибыли посланцы от других групп, отправившихся на разведку. Обсудив с Нидэйлом то, как должна выглядеть его будущая точка наблюдения, я
