— Только дураки не боятся.
— И верно. Но ты мне веришь?
— Да.
— Тогда ждем курьера.
— А так он уже приходил! Требовал вас лично. Но вы болели, и он ушел, не дав посылки. Сказал, чтобы вы позже сами пришли.
Вчера. Так вы, магистр, третий день болеете.
Глава 14
Инквизитор долго писал, задумчиво поглядывая на меня. Прищуривался, морщился, бормотал слова под нос, комкал бумагу и начинал сызнова. Изрядно извел листов, прежде чем довольно усмехнулся и начал переписывать начисто, но пером и левой рукой.
Сгорая от любопытства, я то и дело, проходя мимо письменного стола, косился и, не удержавшись, спросил:
— А чего вы делаете?
Магистр поднял голову, покачал головой, безмолвно выражая недовольство моей пытливостью, но объяснил:
— Пишу от твоего имени приглашение на встречу. Пока оно не отправлено, сбегай к себе и забери все нужные вещи, потому что до второго дня ты из моей комнаты никуда не выйдешь.
Я захлопал глазами и ошеломленно переспросил:
— Что? Совсем?!
— Совсем.
— А по нужде?
— Горшок найдем, — сурово отрезал он. — Для твоего же блага.
— Не хочу!
— Жить хочешь? Тогда горшок.
— Не буду!
— Тогда будешь терпеть до моего возвращения, а потом под моим надзором сходишь.
— Это унизительно! — возмутился я.
— Хорошо, есть другой вариант. Завтра как раз шестый день, и лекций нет. С утра посетишь библиотеку, наберешь нужных книг, потом соберешь вещи и будешь ждать меня. Ясно?
— Ас кем встреча-то?
— С той, кто может знать причину твоего беспамятства. Дэлинеей Сьези, — припечатал магистр.
— А что у нас с нею могло быть общего?
— Как раз узнаем.
— А она расскажет?
— Хитростью вызнаем…
Уже к полудню следующего дня я сидел в гостинице.
Трехэтажная, каменная и совсем не дешевая. И все бы хорошо, только толстый хозяин, показывая нам комнату, косился то на меня, то на инквизитора. Я выдержал его сальную, противную ухмылочку и попытался, как магистр, припечатать взглядом. Хозяин покраснел, потом посерел лицом, а потом даже снизил цену на комнату. Не знаю, мое ли пренебрежение повлияло на него так, или когда Митар снял куртку, и на его груди сверкнул инквизиторский медальон, но результат мне понравился.
Стараясь не показывать волнения, кинул свою сумку в углу и плюхнулся на кровать. Просторную, мягкую, пахнущую чистым бельем.
— А тут ничего!
— Рад, что тебе по душе. Потому что, уходя, запру тебя на ключ. До моего возвращения потерпишь, не маленький. — Я открыл было рот, чтобы возмутиться, но магистр отрезал. — Или горшок.
«Вот какой смысл ехать в гостиницу, если все равно дело закончилось горшком? — сердился я, стыдливо заталкивая приспособление ногой в чуланчик. — Если только ради приключения…»
Мне, лишенному памяти, было весьма интересно проехаться по улицам, кишащими крикливыми торговками, спесивыми деловыми снобами, нарядными дамами и их кавалерами, прогуливающимся по аллее. Няньки и женщины с детьми обходили лавки, закупая продукты и необходимое. Когда одна заверещала визгливым голосом на отпрыска:
— Оэр! Оэр! Веди себя достойно… — честное слово, даже мне захотелось стать достойнейшим, лишь бы сварливая тетка заткнулась. Я даже выпрямился, на что магистр улыбнулся.
Любые мелочи казались важными, занимательными. И не дома и помпезные витрины привлекали внимание, а лица, людские эмоции, голоса… И осенние цвета — все оттенки желтого, золотого, рыжего, белого… Красно-багровые деревья с редкими вкраплениями изумрудного, темная, влажная мостовая, зеркалящая серое небо. Розовато-сиреневые облака, легкая дымка, в которой витал запах выпечки, жареных колбасок, дамских духов, прелых листьев и еще неведомо чего. Только сейчас понял, как многого лишился с потерей памяти. Загрустил, но тут мы приехали, и в суматохе забыл о печали.
Магистр тем временем заказал обильный обед, с запасом, чтобы я не голодал, велел прогуляться в уборную. Когда же я вернулся, застал его за проверкой надежности оконной рамы.
— Думаете, она сможет залезть по стене? — не удержался от шутки, но хмурое, сосредоточенное лицо инквизитора отбило желание язвить.
— Колдовству не важно, где ты.
— А причем Дэлинея и колдовство? Разве вы смогли бы… — под давящим взглядом прикусил язык. — Простите. Просто все кажется таким странным, будто во сне.
— Лучше подготовиться, исходя из того, что враг силен. Не стоит недооценивать.
— А-а! — выдохнул я с облегчением. A-то пугает своей настороженностью и опасным врагом. Я не трус, но что-то боязно.
Начертив на раме и дверном косяке мелом какие-то символы и пообещав вернуться через три меры, Митар ушел, заперев меня в комнате.
Я огляделся. Чистенько, тепло. Взбитая, пышная подушка так и манила. И пахла свежо… Да какие учебники, когда после сытного перекуса клонит в сон?
Или я спал крепко, или он вернулся быстро, но когда очнулся, Айтен сидел за столом, чинно жевал кусок мяса и ехидно поглядывал на меня.
— Заснул… — смутился я, понимая, что должен был бы зубрить учебники, а не дрыхнуть, пока некоторые пытаются вернуть мне память, но Митар вместо упреков, похлопал по столу.
— Поел, поспал — теперь надо еще перекусить. A-то смотреть на тебя без жалости невозможно.
Не особо хотелось есть, но посидеть за столом за компанию не отказался.
— А вы и сами похудели.
— Ешь и поедем.
— Куда?
— На развалины.
И ехать никуда не хотелось, а тем более в это жуткое место, но…
— Ты же едешь со мной, — хлопнул магистр меня по плечу, помогая залезть на лошадь.
— Я не умею!
— Из деревни и не умеешь? — прищурился с усмешкой.
Стало стыдно за свое нытье, поэтому, стиснув зубы, сжал бока смирного мерина, и мы двинулись вперед.
Ехали неспешно, однако всю дорогу я чувствовал на себе прожигающий взгляд инквизитора.
— Что-то делаю не так? — спросил, когда, выехав за город, поравнялись.
— Хорошо держишься.
От похвалы я смутился. По правде, ехал, как мог. Не падал с лошади — уже хорошо.
Скоро показалось очертание горы, утопающей в сизой, плотной взвеси. И мне стало неуютно. То и дело поглядывал по сторонам дороги, вглядываясь в лесные обочины.
