Просто обычный запрос на картинки с «Хай-Райз-2», на этот раз координаты 22° 39’ 59” N, 97° 41’ 25” W. Если есть возможность захватить эту область на следующей неделе, буду очень признателен. Похоже, налицо ка- кая-то недавняя геологическая активность.
Я направлю официальный запрос. Сегодня выходной, но я знаю, что ты на работе! Можешь присылать данные без обработки.
Мига* * *
Фрэнк продолжал работать в теплице. Он решил, что дело не столько в растениях, во всевозможных оттенках зеленого цвета, и не в текстуре листьев, органических, а не синтетических. Все дело было в воде: в ее звуках, в ее запахе, в ощущениях, порождаемых ею в легких и на коже.
Отдельные поддоны гидропоники слились, образовав жидкую среду, подобную реке, той реке, на берегах которой Фрэнк играл в детстве. А когда он спускался вниз к аквариумам с тилапиями, звуковая палитра дополнялась новой фактурой: бульканьем пузырьков системы обогащения кислородом, влажными шлепками рыбы, разрывающими поверхность воды. Эти звуки, меняющиеся, естественные, успокаивали в насквозь искусственной окружающей среде, подчиняющейся четким механическим ритмам.
Остальные модули базы обладали своеобразным, чуть терпким привкусом, к которому Фрэнк привык настолько, что после первых нескольких дней замечал только его отсутствие. Во влажном же воздухе теплицы этот привкус пропадал, и, хотя атмосфера модуля не становилась больше похожей на Землю, она становилась меньше похожей на Марс.
Порой утром, после бессонной ночи, Фрэнк отправлялся в теплицу. Иногда он заставал там Айлу. Она отгородила закуток на верхнем уровне, обнесла его пластиком и, увеличив концентрацию углекислого газа в воздухе, наблюдала, повысит ли это скорость роста ростков кукурузы. Однако этого не происходило: но Айле было не менее интересно наблюдать, как растения чахнут. Она хотела выяснить, что происходит в клетках растений, – эти же самые эксперименты она проводила на Земле, и вот теперь настал черед Марса. Будут ли результаты отличаться? Это не имело значения. Такова наука: тут все не так, как в строительстве, где значение имел лишь конечный результат.
Модуль теплицы был достаточно просторный, чтобы Фрэнк и Айла находились в нем вдвоем, не стесняя друг друга. Практически не видя друг друга. Айла была лишь тенью за двойным слоем полупрозрачного пластика. Фрэнк проверял насосы системы подачи питательных веществ, доливая растворы «А», «В» и «С» так, чтобы их хватило на следующие марсианские сутки.
Открылся люк шлюзовой камеры, и в модуль вошла Юнь, размахивая планшетом.
– Ты мне нужен, – обратилась она к Фрэнку.
Фрэнк нахмурился. Юнь была очень прямолинейной. Иногда у нее получалось грубо, и Фрэнк не сразу понял, что она просто так устроена и старается сделать как лучше. Лучше для нее самой, лучше для всех тех, кто остался дома. Находясь на базе, выходя наружу, Юнь постоянно вела себя так, словно за ней наблюдала толпа зевак, молчаливо осуждающих ее за каждое мгновение, не посвященное работе.
– Я сейчас. – Отыскав флажок, кусок жесткой проволоки с привязанным на конце клочком парашютной ткани, Фрэнк вставил его в щель между поддоном и стеллажом, обозначая то место, где остановился. – В чем дело?
– Седьмая метеостанция перестала передавать данные.
– И?..
– Мне нужно съездить туда и либо исправить проблему на месте, либо привезти метеостанцию в мастерскую. Сегодня.
Юнь протянула планшет, показывая местонахождение метеостанции, однако движения ее были настолько резкими, что Фрэнк не смог определить, какая из станций имеет номер семь и где она расположена.
Забрав у нее планшет, Фрэнк положил его на край поддона. Так, седьмая находится на противоположном краю кальдеры, примерно на сто пятьдесят градусов от Керавнийского купола. В пределах досягаемости, но добираться неудобно. Фрэнк попытался вспомнить, как они устанавливали именно эту станцию, и не смог. Через какое-то время, поскольку не происходило ничего примечательного, каждая установка стала напоминать как предыдущую, так и последующую.
