Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
свою опеку, и София с двумя младшими братьями вынуждена была перейти в католичество.
Иван III догадывался, почему в его семейных делах активное участие принимает Папа Римский: принцесса София должна была стать проводником католического влияния на Руси. Греки же вели свою партию: надеясь, что московский князь, став наследником византийского престола, начнет войну с турками и вернет им престол…
Сам князь Иван игру выстраивал по собственным правилам. Просчитывал все до мелочей. И умел выжидать. Он отправил в Рим своего посла, чтобы тот посмотрел на невесту. В Риме даже заказали портрет Софьи – одному из тех художников, кто через несколько лет будет расписывать Сикстинскую капеллу. Портрет привезли в Москву, но ответа не последовало. Князь Иван взял долгую паузу. Предполагаемая невеста оказалась не вполне юной и не совсем принцессой, а в приданое не могла принести ничего, кроме громкого имени… И лишь спустя три года он дал, наконец, свое согласие на брак.
Для надежности Папа Римский решил провести заочное обручение принцессы Софии по католическому обряду. Это была пышная и абсурдная церемония: ввиду отсутствия жениха его роль исполнял глава московского посольства Иван Фрязин. Настал момент обменяться кольцами – и тут оказалось, что обручальных колец у посланника не имеется. Впрочем, это недоразумение замяли и помолвка была благополучно заключена.
…Необъятная, непонятная северная страна – ледяная Гиперборея. Софья была потрясена чудовищными размерами и малолюдностью владений своего будущего мужа. Редкие города были сплошь деревянные, а их жители в огромных шубах мрачно рассматривали нарядный пестрый обоз, а кое-кто и плевал вслед…
Причиной раздражения русских был папский легат Антонио Бонумбре в своем пламенеющем среди снегов облачении, с выносным латинским крестом, который он упрямо всю дорогу вез впереди процессии. За 15 верст до Москвы обоз встретил посланник великого князя, боярин Федор Хромой, и доходчиво попросил Бонумбре крест спрятать в санях и более не вынимать. Спустя два месяца легата вежливо выдворят из страны. Этим и окончится запланированная папой католическая экспансия.
…Москва показалась Софье огромной деревней. Над морем деревянных домиков возвышалась изъеденная временем крепость, бреши в стенах залатаны бревнами. А сверху, как свинцовая крышка, – сыплющее колючей крошкой низкое небо. После мраморных дворцов и ярких красок Италии здесь, наверное, остается только умереть от тоски. На главной площади столицы вместо кафедрального собора их встречала маленькая деревянная часовня. Рядом стояла недостроенная каменная коробка, присыпанная снегом. София не успела еще прийти в себя, как ее повели в храм. Греческой царевне предстояло вернуться в лоно православия и тут же обвенчаться с великим князем. Но в тесной и душной часовне ее вдруг охватило умиротворение, давно забытое среди холодного мрамора римских базилик. Здесь, как в детстве, пахло ладаном и воском, мерцали в полутьме лики святых и золотые ризы священников. Она как будто вернулась домой…
Среди ночи загудел набат. Пожар! Князь Иван бросился на улицу. София только и успела увидеть, как он, на ходу отдавая приказания, скакал верхом прямо туда, где в черное небо бил столб огня. Как это возможно? Зачем государю самому лезть в огонь? Над Кремлем стояло кровавое зарево. Великий князь, как безумный, носился по городу. Его зычный голос перекрывал вопли и треск пламени, выводя людей из паники. И люди шли за ним в бой с огнем. Замирая от ужаса, София видела, как он бросался прямо в гущу пламени, багром растаскивал горящие бревна… Великий князь яростно сражался за свой город, за свои дома, за своих людей. Он был здесь хозяином. Хозяином своей страны. Теперь Софья понимала, что этот человек добьется любых своих целей. Это человек может все. И он – ее муж.
Кремль удалось отстоять, и строящийся Успенский собор в пожаре не пострадал. Это была грандиозная стройка, которая шла уже несколько лет. Вместо старого храма, маленького и ветхого, который 150 лет назад построил Иван Калита, задумано было возвести огромный собор, по образцу Владимирского, но почти в два раза больше. Таких больших зданий на Руси очень давно не строили. Митрополит дал своих мастеров, опытных зодчих, построивших немало каменных церквей, и заверил князя, что они справятся.
…Поглазеть на эту грандиозную стройку собиралась вся Москва. Ровно отесанные каменные глыбы уходили к самым небесам. Дух захватывало от величия того, что вершилось прямо на глазах. И от дерзости человека, бросившего вызов законам мироздания. Но чуда не случилось: летней ночью почти достроенный собор внезапно обрушился. Первым на месте катастрофы оказался великий князь. Его мечта лежала перед ним в руинах, как кости на развороченном кладбище. Эта картина могла свести его с ума. Но он устоял. Великий князь Иван Васильевич найдет силы, чтобы отстроить все – и собор, и Кремль, и страну.
Вызванные из Пскова каменщики осмотрели руины и сделали вывод, что строительный раствор не держит такие объемы. Однако сами строить собор не взялись. Мощь и размах белокаменных храмов Владимира остались в прошлом, по ту сторону монгольского нашествия. Но за тридевять земель, в Италии, зодчие со сказочной легкостью возносили к небесам тяжелые своды дворцов и храмов. Почему бы им не сделать это и в Москве? Митрополит был против. Как можно, чтобы главный собор православной державы строили латиняне, еретики? На этот раз князь Иван владыку слушать не стал. В Италию отправился его посол Семен Толбузин с наказом нанять самого лучшего архитектора.
Никто из итальянских архитекторов не соглашался ехать на край света, в дикую и непонятную Московию. И все же после долгих поисков и уговоров Толбузин нашел истинное сокровище – архитектора Аристотеля Фиораванти. В восторге Толбузин писал великому князю о зодчем: «И делал, говорит, церковь в Венеции святаго Марка, весьма чудную и хорошую, да и ворота Венецейские деланы, сказывает, им же, весьма хитры и хороши…» Знаменитый архитектор долго сомневался и потребовал за свои услуги баснословную сумму – 10 рублей в месяц. Это было очень много: за три рубля можно было купить боевого коня, а за сто – целую деревню. Но Толбузин согласился на все.
54-летний Аристотель Фиораванти, как настоящий человек Ренессанса, умел все. Он был ювелиром, литейщиком, инженером, мог переставлять башни и выпрямлять колокольни. Однако ни собор Святого Марка, ни Венецианские ворота он не строил. В Венеции он лишь выпрямил покосившуюся колокольню церкви Сан-Анжело, которая спустя 4 дня обрушилась, и Аристотелю пришлось спешно покинуть город. В Болонье на протяжении 9 лет Аристотель занимался исключительно ремонтными работами. Позже в Риме он был арестован по обвинению в чеканке фальшивой монеты. Ему удалось оправдаться, но от должности болонского архитектора его освободили. И в этот момент на него словно с неба свалилось предложение от московского князя.
Осмотрев руины в Кремле, Фиораванти отправился изучать прообраз будущего
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
