сделала описание всех внешних аномалий, после чего провела эвисцерацию. Доктор Зайтун явился с опозданием. Он был верен себе: немного покопался во внутренностях, кое-что осмотрел, а потом сообщил, что смерть вызвана сердечным заболеванием. Мэдди уже возвращала органы в тело, и тут вернулся Клайв, который не был бы Клайвом, если бы, бросив взгляд на покойника, не сказал:
— ХОБЛ, я полагаю?
На медицинском языке ХОБЛ — это хроническая обструктивная болезнь легких, нечто вроде хронического бронхита и эмфиземы. Доктор Зайтун, заполняющий документы, поднял глаза и произнес:
— Ишемическая болезнь сердца.
Клайв покачал головой:
— Это ХОБЛ.
Доктор Зайтун нахмурился и раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Клайв его опередил:
— Он скончался скоропостижно, не так ли?
Доктор Зайтун не собирался уступать:
— Но не от ХОБЛ.
Клайв скорчил гримасу. Несколько минут он смотрел на крепко сжатые кулаки трупа. Потом подозвал доктора Зайтуна:
— Значит, сердце, док?
— Именно, — ядовито произнес Зайтун.
Клайв помолчал, потом спросил:
— Этот человек подстригал газон?
— Полагаю, что так.
— А какая у него была газонокосилка?
— Какое это имеет значение?
— Уверен, что не бензиновая.
Доктор Зайтун задумался.
— Наверняка это была ручная газонокосилка, — сказал он. — Чрезмерная физическая нагрузка стала решающим фактором.
Клайв поджал губы.
— Вы уверены?
— Разумеется, — с вызовом произнес доктор Зайтун.
— Посмотрите на его руки, — мягко произнес Клайв.
Доктор Зайтун на секунду замешкался, потом взглянул на мертвеца.
— И? — сказал он.
— Хорошо посмотрели?
— Да!
— Отлично, — кивнул Клайв и направился к выходу из секционной.
Мы с Мэдди последовали за ним.
— Что происходит? — спросили мы.
— Скоро увидите.
Доктор Зайтун закончил работу и удалился — как всегда по-английски. Клайв, Мэдди и я пили кофе.
— Я так и знал, — покачал головой Клайв.
— Что? — спросила Мэдди.
— От этого идиота толку как от козла молока. Я бы не доверил ему и крысу вскрывать.
Мэдди пожелала узнать, что он имеет в виду. Клайв повел нас в секционную, где мистер Хелмонд, восстановленный и обмытый, покоился на столе. Клайв взял его левую руку, все так же стиснутую в кулак, и разогнул скрюченные пальцы. На ладони мы увидели глубокий длинный ожог.
— Сердечный приступ? — сказал Клайв. — Херов ему тачку, а не приступ! Я только что говорил с коронером. Им пришлось сделать несколько звонков и опросить бригаду «Скорой помощи». Выяснилось, что газонокосилка была электрической. Старик повредил провод и принял удар 240 вольт.
— Что собираешься делать? — поинтересовалась я.
— Надо поговорить с Эдом. Он по головке не погладит, но так это оставлять нельзя.
Вскоре Клайв с Эдом стояли в секционной. По выражению лица Эда было ясно, что он не в восторге от случившегося. Через некоторое время он послал за доктором Зайтуном и пожелал остаться с ним наедине. Мэдди, Клайв и я ожидали в кабинете. Из секционной были слышны возбужденные голоса, затем двери распахнулись, и доктор Зайтун с пунцовым лицом вылетел из морга. Вскоре появился Эд и с тяжелым вздохом рухнул в кресло.
— Боже, — сказал он.
Мэдди заварила ему кофе.
— Дальше будет только хуже, Эд, — сказал Клайв.
Эд ничего не ответил, но взгляд был красноречивее всяких слов.
Я видела, что Клайв бесится от того, что доктор Зайтун проигнорировал его слова. Я подумала: неужели его действительно так волнует этот задрипанный патологоанатомишко? И, поразмыслив, пришла к заключению, что, видимо, все-таки да, хотя сам он ни за что в этом не признается.
А Мэдди между тем уже была готова сыграть роль миротворца в этой битве, ведь наступала ее очередь наслаждаться долгим уик-эндом.
Глава 46
Следующие несколько дней мы втроем зорко следили за работой доктора Зайтуна. Клайв взбесился, когда тот уделил всего десять минут жертве ДТП, не удосужившись даже перечислить внешние повреждения.
— Ни грамма уважения, — прокомментировал Клайв.
Когда Клайв злился, это сразу бросалось в глаза. Он поджимал губы, умолкал, а когда нужно было что-то сказать, буквально рычал. А еще он кружил по моргу, как тигр в клетке, и пинал мусорные ведра, стены и двери. Сейчас он что-то бормотал себе под нос — расслышать было трудно, но мы точно знали, что это касается доктора Зайтуна. В этом был весь Клайв. Он воспринимал ситуацию слишком близко к сердцу, хотя, по сути, это была не его проблема. Но Клайв придерживался мнения, что некорректно проведенные вскрытия могут пагубно сказаться на репутации морга.
На неделю наступило затишье, а затем доктор Зайтун проводил вскрытие пожилого джентльмена, который умер, когда ему в горло ввели эндоскоп, чтобы понять причину нарушения глотательного рефлекса. На входе в желудок была обнаружена опухоль, и врач взял биопсию. Через три часа после процедуры пациент потерял сознание, у него поднялась температура и он покрылся потом. Его срочно доставили в реанимацию, где он вскоре скончался.
Доктор Зайтун (документы он, верный своему правилу, прочитал не до конца) решил, что произошла спонтанная перфорация опухоли. Различие было очень важным: спонтанная перфорация — это естественная причина смерти, если же перфорация произошла в результате биопсии, то смерть нельзя считать естественной и необходимо расследование. Оказывается, эндоскопист несколько раз звонил в морг, чтобы узнать результаты вскрытия. Когда Клайв прочел ему заключение доктора Зайтуна, он очень удивился.
— Правда? Странно. Я был уверен, что это моя вина.
Клайв положил трубку, громко выругался, вздохнул и произнес много нелестных слов в адрес доктора Зайтуна.
Последней каплей стала история с Джоном Лестером. Этого двадцатилетнего героинщика обнаружили мертвым в его квартире. Он был сыном бизнесмена, и тот заплатил большие деньги за лечение Джона в частной клинике. В ходе лечения парню имплантировали героиновые капсулы, которые, постепенно рассасываясь, должны были избавить его сначала от ломок, а потом и от зависимости. Однако пациент счел дозу недостаточной, решил увеличить ее самостоятельно и умер от передозировки.
Клайв пытался втолковать доктору Зайтуну, что сопроводительные документы нужно читать внимательно, но тот, как всегда, не стал его слушать. Вскрытие он провел за свои традиционные десять минут и даже не дал себе труда отправить образцы мочи и крови на токсикологию. Клайву пришлось указать ему на это.
— Что ж, хорошо, — кивнул патологоанатом. — Наверное, действительно стоит.
— А капсулы? — спросил Клайв. — Наверное, нужно сохранить их — хотя бы на всякий случай?
Доктор Зайтун хмуро отрезал:
— Не думаю, что это понадобится.
— Вы так полагаете? — произнес Клайв. — А как же…
— Еще раз говорю: передозировка, — перебил доктор Зайтун. — Нам достаточно знать уровень содержания вещества в крови.
Клайв предпочел не ввязываться в спор.
— Как скажете, — огрызнулся он.
Доктор Зайтун с елейной ухмылкой покинул секционную.
И тут
