правовой точки зрения, эксперименту. Внутри Алан стонал. Сейчас он отправит в небытие доказательство своего гения. Два раза уничтожить личность и создать новую – да такое никому и никогда не удавалось!
Балтенко в два прыжка оказался у стола и вырвал из рук ежедневники. Открыл один из них, начал жадно листать и читать. Красный тем временем непринуждённо вернулся к аквариуму.
– Что это за чушь? – Андрей поморщился, откинул блокнот.
– Диетическое меню и дневник тренировок. Такое нудное и отвратительное занятие, что я решил совместить его с разработкой мелкой моторики. Писать от руки полезно для ума, – не без удовольствия признался Красный. – Современные дети даже не могут расписаться. Может, поэтому они все ждут волшебной таблетки и непременного чуда? Ты знал, что ещё в начале двадцать первого века продвинутые исследователи запрещали подрастающему поколению читать с экрана? Они не были ретроградами, наоборот, очень передовыми учёными. Они доказали, что восприятие текста с поверхности любого устройства активизирует другие зоны мозга, без аналитических способностей. Получалось сканирование, а не обработка и усвоение информации.
Алан мысленно напрягся, искоса посмотрел на Балтенко, задержал дыхание.
Раз.
Откинуть крышку контейнера.
Два.
Закинуть в пока холодную жидкость пластиковые экраны.
Три.
Захлопнуть крышку.
Четыре.
Приложить большой палец левой руки к боку и отстучать шифр.
Пять.
Сделано.
Жар от контейнера появился мгновенно, настолько сильный, что Красный отошёл на полметра и радостно смотрел, как под крышкой испаряется перспектива пожизненного заключения. Балтенко только сейчас понял, что партнёр его провёл, ринулся к нему и тут же отскочил: температура воздуха возле уничтожителя улик выросла градусов на сорок.
Трогать прибор Андрей не рискнул.
– Друг мой, я всегда на шаг впереди тебя. – Алан вернулся за стол и сел на свой «трон».
Он был спокоен. У него осталось сорок процентов акций, и сейчас не время Великой Октябрьской революции, когда большевики росчерком пера отбирали у буржуев всё нажитое неправедным трудом. Какую-то компенсацию за недвижимость и автоматизированные системы он получит. К тому же все достижения технической мысли он регистрировал в международном патентном бюро. После ужесточения законов об интеллектуальной собственности и авторском праве никто в здравом уме не рискнёт с ними связаться. Национализируют они их, как же.
К тому же Алану были должны не менее полутора десятка диктаторов в разных уголках мира, с каждым он в своё время заключил договор о взаимопомощи и взаимовыручке. Джентльменский, на словах. Но он их и к власти приводил без письменных инструкций и соглашений.
Глава 32. Хорошо забытое новое
– Где мы? – У Счастливой плавали перед глазами синие и красные неоновые спирали, она еле различала обстановку.
– В отеле, – отозвался Холодов.
Ольга потянулась и попыталась встать, но голова кружилась. Она осмотрелась. Двуспальная массивная кровать, голые бордовые стены, пара золотистых торшеров с расшитыми тканевыми абажурами, огромное зеркало в тяжёлой коричневой раме с завитушками над письменным столом и зеркальный же потолок.
Она лежала на покрывале, бледная и растрёпанная. А её напарник, видимо, дремал в кресле.
– Похоже на бордель, – ляпнула она не подумав.
– Почти, – хмыкнул Алекс. – Выбрал ближайший к вашему санаторию, решил, что тебе нужно отдохнуть.
– Сколько прошло времени? – Счастливая не хотела проверять часы и сообщения на личном канале связи.
– Уже вечер. – Холодов бесстрастно смотрел на женщину и криво улыбался.
Она села, опёрлась на изголовье, почувствовала в кармане жёсткий пластик. Так, Счастливая успела спрятать излучатель.
– Меня, наверно, ищут. Мне нужно вернуться. – Ольга не понимала, почему он приволок её сюда, а не сдал медикам в «санатории».
Правда, в последнем случае у неё бы появилась чёрная метка в личном деле. Даже если бы следов наркотиков не нашли, списали бы на ошибки лаборатории, все признаки неадекватного поведения были налицо.
– Ты давно не употребляла, тебя быстро вынесло, и я решил не раскрывать этот секрет твоим коллегам. Вытащил тебя через чёрный ход, сказал, что голова закружилась и надо на воздух, – сказал Алекс.
– Какой ты заботливый. – Ольга настороженно следила за тем, как он встал и пересел на кровать: двигался он быстро и плавно, как кошка, которая следит за мышкой.
Мышкой, которой некуда бежать.
– Ты поэтому так предана «Эмпатии», их система избавила тебя от зависимости? Я с первого дня чувствовал подвох в этом твоём радужном оптимизме и брезгливости, такая светленькая, чистенькая, как будто знаешь, что такое грязь и боишься ещё хоть немного запачкаться. Где тебя подобрали? В государственной лечебнице для безнадёжных наркоманов? – Холодов подался ещё ближе и взял её за руку, положил большой палец на запястье и стал следить за тем, как убыстряется её пульс.
– Странные методы для эксперта МИТа, можно было просто спросить или послать запрос. – Ольга выдернула руку и прижалась спиной к изголовью кровати.
Она моргнула, и почему-то Холодов оказался над ней, лицом к лицу. Придавил её ногами, опёрся на руки, сжав локтями её бока, наклонил голову и прошептал на ухо:
– Я предпочитаю другие методы. – И он начал шарить по её бедру.
Залез в карман, грубо выдернул чёрный пластик и раздавил его одной рукой. Ольга не могла не оценить эффектность жеста, но втайне надеялась, что он не соберёт остатки излучателя: если хоть одна микросхема осталась цела, спецы «Эшки» снимут с неё контрольные данные.
– Забавно, что твоему начальству понадобился снимок моей головы в момент сильного психологического возбуждения. – Алекс и не думал освобождать её, он всё ещё высился над ней, опёрся поудобнее на локти, но держать не перестал.
Его губы почти возле моих. От него пахнет кофе и ментоловой зубной пастой. Мне совершенно не страшно.
– Я заказал уборку в номер. – Напарник явно над ней потешался.
Ольга повернула голову и увидела, как дроид-уборщик, жестянка с щётками и бесшумным мини-пылесосом, деловито собирает покорёженные запчасти излучателя.
– Большой отель. На тысячу номеров. Мусор сразу сжигают в подвале, это дешевле, чем вывозить его на свалку. Конечно, все мы заботимся об экологии. – Алекс не дал ей вырваться и подобрать осколки.
Затем Холодов взял её за плечи, перекатился, оказавшись на спине, а её, как куклу, посадил на себя. Погладил по щеке. Отпустил. Заложил руки под голову и насмешливо кивнул на дверь.
Беги, если хочешь. Но я знаю, что ты хочешь другого. И ты знаешь, что я знаю.
Ольга начала расстёгивать пуговицы на его рубашке. Где-то на краю сознания у неё мелькнул вопрос, почему она сейчас это делает? Потому что от запаха кофе и ментола у неё выступили мурашки? Потому что от тяжести его тела ей стало жарко
