вытащить из петли у седельной сумки короткий меч. Но внезапно на него упала чья-то тень, чья-то нервная рука схватила его руку и в тишине страстно и строго прозвучал знакомый голос. Неизвестно откуда взявшийся воин, что оружие было покрыто пятнами крови, остановил его порыв.
– Патрик… друг мой, – прошептал Ричард.
– Кто тут говорит о смерти? – спросил благородный Килдар. – Кто тут собирается забыть свое дело и своих друзей? Разве я разочаровал тебя, Ричард? Разве я отказался отдать за тебя свою кровь? Ты видишь, вот она течет по мне. Но у меня еще осталась кровь, чтобы отдать ее тебе. Ты потерял армию, но мы соберем для тебя новое войско. Ты оскорблен и отвергнут женой, но не гневайся и прости ее. Все вокруг обернулось против тебя. И ты не можешь требовать от этого дитя такого же доверия, какое мог бы ожидать от воина.
– Килдар, – ответил принц, – сомневается не Катрин, сомневаются Англия и весь мир, и я не могу доказать им свою правоту.
– Ты ошибаешься, Ричард. У тебя есть доказательство, и я явился, чтобы сказать тебе об этом.
Несчастный принц грустно покачал головой. Катрин же, вся трепещущая и сломленная свалившимися несчастьями, расправила плечи и стала жадно вслушиваться в слова лорда.
– Да, – сказал Килдар, – имеется одно бесспорное и неопровержимое доказательство. Друг может сомневаться в своем друге, жена может сомневаться в супруге, сын может сомневаться в своей матери, но никогда мать не ошибется и узнает своего сына. Она никогда не признает самозванца, утверждающего, что он и есть ее долгожданный сын. У тебя есть мать, Ричард, как ты мог забыть об этом? Не у подданных, не у друзей, не у жены надо спрашивать, являешься ли ты действительно Ричардом Йоркским, королем Англии. Спрашивать надо у Елизаветы Вудвил, вдовы Эдуарда IV и твоей матери. Ты должен отправиться на встречу с ней.
– О, – воскликнул Ричард, почувствовав, что возрождается к жизни благодаря этому чисто мужскому совету. – Сам Бог говорит твоими устами! Значит, Он не покинул меня!
– Обычному человеку такое дело не по плечу, – продолжал старый воин. – Встретиться с вдовствующей королевой в неприступном месте, в котором Генрих VII с тех пор, как возникли слухи о появлении претендента на корону, держит ее, как пленницу, проникнуть в монастырь Бермондси, круглосуточно охраняемый верными узурпатору отрядами, это непростое дело, это подвиг, сам по себе свидетельствующий, что у совершившего его истинно королевская душа. Но к этому следует добавить, что до Бермондси больше месяца опасного пути по вражеской территории через воинские заставы, где мечтают схватить тебя. Когда я вспоминаю, что любая неосторожность или слабость могут стать причиной твоей гибели, и выглядеть это будет, как смерть бандита или фальсификатора, тогда, Ричард, я, предложивший тебе это дело, вздрагиваю от ужаса и более не смею толкать тебя на такой путь. Не забывай, что у нас больше нет солдат, нет денег, почти нет оружия. Мне, для кого ты всегда был и останешься Йорком, осторожность подсказывает, что не следует жертвовать святым делом из-за химеры тщеславия и пустых любовных разочарований. И вообще, оглянись вокруг: за этой равниной высятся горы, а за горами море. Там наше спасение. Мы доберемся до Ирландии. Мы восстановим нашу отвагу и доверие друзей. А когда я помещу тебя в безопасное место, тогда я сам отправлюсь в Бермондси…
– Мой добрый Патрик, – с нежной улыбкой на устах прервал его Ричард жестом, исполненным восхищения, – не стоит портить такими доводами, которые ты именуешь осмотрительностью, данный тобою урок благородства. Ты говоришь, что меня подстерегают опасности, ты утверждаешь, что было бы безрассудно пытаться пройти через два графства, пересечь три линии обороны, чтобы встретиться с вдовствующей королевой. Но тем лучше, ведь я внушаю людям так много сомнений, Патрик, мне так много надо доказать! Ты хорошо поступил, перечислив все подстерегающие меня опасности, ведь теперь я точно знаю, что меня они не напугают. Я знаю, что королева Елизавета находится в Бермондси, и это все, что мне требуется. Припав к ее ногам, я обрету либо позор, либо славу. Там, у ее ног находятся доказательства законности моих притязаний. Знаешь, Патрик, если мне придется бежать в Бермондси по лезвиям мечей, пробираться через открытое пламя под грохот грома и сверкание молний, ускользая на каждом шагу от орудий пыток и казни, то и тогда я полечу в Бермондси быстрее стрелы и радостнее, чем птица, которая возвращается в свое гнездо. Я полечу и доберусь туда, Патрик, потому что я верую в Бога, в Бога справедливости и милосердия, который с самой колыбели посылал испытания моему телу и душе, а теперь хранит меня и видит в моих глазах благодарность за Его заботу.
Ричард прервал свою речь. На его лице было написано вдохновение, глаза блестели. Катрин стояла, прислонившись к стене, склонив голову и наполовину прикрыв веки, и казалось, что она не в силах ощутить полет этой благородной души, уже взмывшей высоко над землей.
– Таким образом, – продолжил юный герцог, – не ты, а я, Патрик, отправлюсь в монастырь к королеве Елизавете. А тебе предстоит заняться другими делами, столь же важными и столь же священными. В те времена, когда меня называли герцогом Йоркским, мне доверилась одна знаменитая благородная дама, а я поклялся быть ей верным и защищать ее до самой смерти. Что касается меня, то я никогда не сомневался в ней, но хотя у нее не осталось ни любви, ни уважения ко мне, я все равно не соглашусь подвергнуть ее опасности, так как это возможно только в отношении преданной супруги. Ты вместе с немногими оставшимися у нас шотландцами будешь сопровождать леди Катрин Гордон туда, куда она пожелает. Я уверен, что даже если леди Катрин попадет в руки нашего врага, Генриха VII, она сумеет договориться, чтобы тебе и остальным нашим товарищам была гарантирована свобода. Готовься к отъезду. Ваше сиятельство, извольте дать распоряжения.
Произнеся эти слова, Ричард с тяжелым сердцем отошел от Катрин и решительно направился к нетерпеливо ожидавшим его помощникам, которым удалось после тяжких испытаний собраться вместе. Теперь они почтительно ждали, когда закончится эта беседа, смысл которой был им не ясен.
– Милорд, – произнесла в этот момент Катрин, обращаясь к старому лорду. – Не торопитесь огорчать меня. Вы поверили своему сердцу, а я вынуждена верить обвинениям герцогини, которая является моей второй матерью. Я не в состоянии вынести позора, даже находясь на троне. Я никогда не изменю порядочности, даже на эшафоте. Я готова признать решение королевы Елизаветы
