Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
было ясно, что Юрка мертв.
– Только попробуй сказать, что ему не помогут!
– Я и не говорю…
– Так иди и собери вещи! – Арсения уже подтрясывало так, будто и в нем самом происходила ломка, имевшая другую природу, но не менее болезненная.
– Не ори. Разорался… Нечего на меня спихивать! Я его колоться не заставляла.
– Но ты его и не удерживала!
– Ты удерживал! Он же не ребенок был, – тем же сердитым тоном сказала Света. – Соображал, чем это может кончиться.
– Не смей говорить «был»! – Он замахнулся на нее.
На всякий случай увернувшись, Светка отскочила от них обоих. Фонарей за окном не было, и Арсений еле нашел ее взглядом в темном проеме коридора.
– Знаешь, что, – со злостью проговорила она, – возись с ним сам. Осточертело мне все это…
Арсений даже растерялся:
– Ты что? Он же… умирает.
– Вот-вот… Глянь-ка получше, он уже умер!
– Да как ты…
– Да я мать свою только похоронила! Я тут все равно не останусь. Знаю я вас! Сразу начнете вопить, что это я его загубила. Может, и я…
Прислушавшись к чему-то в себе, она убежденно добавила:
– С твоей помощью. Но тебя-то никто винить не будет! А я паршивая овца, ясное дело…
– «Скорая»! – Арсений вскочил и крикнул ей. – Включи свет! И убирайся, если хочешь… Я и без тебя справлюсь.
Светка взвизгнула:
– Вот и справлялся бы всегда! В туалете.
Вспышка заставила Арсения зажмуриться. Он бросился к двери, почти не видя ее, морщась от рези в глазах.
«Уходи, – твердил он. – Убирайся… Сука паршивая!»
Врач оказался ему по плечо, и Арсений подумал, что им вдвоем неудобно будет держать носилки, ведь в паре с ним была медсестра. Забрасывая их бессвязными фразами, из которых медикам самим предстояло извлечь суть, Арсений подталкивал их к лежавшему на полу брату, который в этой панике казался единственным владеющим собой человеком.
Арсений наспех поискал Светку и убедился, что вещи придется собирать самому. Он уже хотел бежать в их комнату, но тут врач недовольно спросил:
– Что ж так поздно вызвали? И на что надеются?
– А что…
Арсений замер, не договорив, и спокойно подумал: «Нет. Конечно, нет… Что Светка понимает в медицине?!»
– Он уже час как мертв, не меньше.
– Не меньше? – зачем-то повторил Арсений.
Медсестра заглянула ему в лицо:
– Он вам кем приходится? Слышите меня? Кто он вам?
– Брат.
Это слово оказалось не таким коротким, как он думал раньше. Оно растянулось на целую ночь. Одну из множества ночей, которые Юрка проводил вне дома. И все же совсем другую, одновременно пустую и переполненную ползающими по углам страхами, которые что-то нашептывали, только он не мог заставить себя прислушаться, и вспыхивающими – то ли внутри Арсения, то ли снаружи – пересвеченными кадрами. В них было неправдоподобно много солнца… Арсений подозревал, что на самом деле и в их детстве случались пасмурные дни, вот только они почему-то забылись, незаметно слились в своей серости с полным небытием, куда ушел Юрка. А солнце осталось.
Оно поблескивало в загнутых концах маленьких Юркиных лыж. Он то и дело оборачивался к Арсению, который всегда шел позади, чтоб не увлечься и не потерять малыша. Смешно пришепетывая оттого, что еще не все зубы выросли взамен выпавших молочных, Юрка выкрикивал строчки, которые неуклюже рифмовал на ходу:
Я в этот день иду на лыжах,
А впереди снежок блестит.
А солнце – дышишь не надышишься!
Как хорошо на свете жить!
«Когда он перестал читать мне свои стихи?» – Арсений пытался вспомнить это, до боли в глазах всматриваясь в черный потолок. Мгновение назад там виднелся кусочек леса… Накануне был густой снегопад, и старые сосны картинно отяжелели. Было здорово, что появилось столько снега, можно было засунуть Юрку в сугроб так, чтоб только ноги с лыжами беспомощно загребали воздух. Арсений позволял себе наслаждаться не дольше пары секунд, потом рывком вытаскивал брата и отряхивал его. Мордаха у Юрки вся была облеплена снегом, а рот, который тогда был совсем маленьким, почти рыбьим, судорожно хватал воздух. Но он не плакал и никогда не жаловался матери.
«Мне всегда это нравилось, – с ненавистью сказал Арсений и себе сегодняшнему, и тому долговязому мальчишке, что снисходительно, одним пальцем, счищал снег с лица брата, – пользоваться его беспомощностью. Во всем. Со Светкой ведь было то же самое… Он ничего не мог мне сделать, и я это знал. Даже ударить не мог. Он дорожил мной. Это и есть любовь. Слышишь, сволочь?! А ты кого любил? Катю? Ты так дорожил ею, что она предпочла полжизни из памяти выкинуть, лишь бы забыть тебя…»
Темнота не старалась его усыпить и дать короткий отдых перед тем страшным, что должно было начаться с рассветом. Нужно будет сказать маме…
Арсений рывком перевернулся и нахлобучил подушку на голову: «Нет! Как я могу сказать ей?!» Рема любила Катю, любила Юрку… Он лишил ее сразу двоих, а взамен подсовывал себя, точно в нем одном могло быть больше того важного и очень разного, что несли в себе его жена и брат. Это было его очередным преступлением, подлогом, и Арсений слышал металлический грохот двери, которая запирала его в одиночной камере, куда он загнал себя сам, а вот выхода не нашел. Или его не было вообще?
Опомнился он уже на улице и остановился, озираясь: «Где это я? Значит, выход все же нашелся? Вот ведь как просто… Уйти, и все. И никому ничего не надо говорить. Оправдываться. Прощаться. Меня тоже нет. Разве так не может быть? Мир без меня. Все твердили, что я эгоист, но вот ведь я сам допускаю это…»
Уже что-то происходило вокруг: скупо переговаривались дворники, уставшие уже от одного только предчувствия работы; сонно урча, прогревались машины в раскрытых гаражах; тяжело и неровно громыхали трамваи. Арсений вбирал эти звуки с пугливой настороженностью человека, к которому неожиданно вернулся слух, но который еще не уверен, что сохранит его. Они не радовали, но и не огорчали, ведь напрямую не касались его жизни. А что именно теперь касалось ее, Арсений и сам еще не знал.
Удивившись, почему не окоченел от блуждания по улицам, он забрел на вокзал и поймал себя на том, что проходит мимо дежурных, невольно напрягаясь и выпрямляя спину. Словно бездомность уже могла проглядывать в любом его движении, как раньше он сам угадывал бродяг. Или ему только казалось, что угадывал… Может, это просто были люди, которым не хотелось возвращаться
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
