на тему, которую ей давно хотелось обсудить.
– Скоро прокуратура примет необходимые меры. Масштаб убытков составил шестьсот или семьсот миллиардов вон… Ну, это неважно. В любом случае, если его арестуют, в верхушке немедленно будет выдвинуто предложение об увольнении Ли Мингю. Но когда я записала свое предложение, оно показалось мне немного пустым. Хотелось бы кроме затрат получить еще кое-что.
– Вы говорите о кристаллах?
Чжан Инхе призналась, что ей было любопытно, о каком именно камне шла речь в этой части. Выяснилось, что «кристаллы» – одно из жаргонных названий метамфетамина.
– Думаешь, я столько всего сделала только ради одних «кристаллов»?
– …Ян Чжуну?
– Именно. Сможешь достать мне еще улик?
На записи снова зазвучал задорный смех Ли Саюн.
– Ты просто притворяешься, что не услышал. Ноа, играть стало нелегко? Хотя это нормально. Если постоянно практиковаться, то ситуация улучшится. Ни у кого сразу не получается. Может, тебе нравится петь? Честно говоря, сложно будет организовать рекламу на билбордах, но концерты по стране – вполне смогу. Я не занимаюсь этим, потому что голова от такого кругом идет. Но у меня есть деньги, так что это совсем другой разговор.
– Большое спасибо за вашу помощь, но я не этого хочу.
– Тогда что тебе нужно?
– Уверен, что могу вам доверять, госпожа президент.
Послышался скрежет, словно кто-то передвинул стул.
– Можно мы поговорим в другом месте? В последнее время меня беспокоит та коробочка, которая блокирует прослушивающие устройства.
Это была полная запись прослушанного разговора, которую получила Чжан Инхе. На следующий день, в воскресенье утром, Со Ноа через свое агентство «Лайм Энтертейнмент» объявил о своем намерении появиться в финальном выпуске шоу «Айдол: Разоблачение юного нечестивца». Примерно через тридцать минут ему позвонила Инхе.
Затем она пошла в кабинет Ли Саюн. Как только Инхе вошла, генеральный директор сразу задала один короткий вопрос:
– У Пак Чжонхо все в порядке?
Пак Чжонхо был владельцем нелегального игорного сайта.
– Это номер доктора Чжона, – продолжила Ли Саюн.
Доктор Чжон считался лучшим детским кардиологом в Корее. Ли Саюн обещала дать его контакт Чжан Инхе, для которой эта визитка была как морковка для ослика. Связи с хорошими врачами ей были необходимы, поскольку ее единственный племянник появился на свет с врожденным пороком сердца.
Женщина обеими руками взяла визитную карточку доктора из рук Ли Саюн и низко поклонилась в знак благодарности. Чжан Инхе призналась мне, что, если бы ей снова дали выбор, она поступила бы точно так же. С другой стороны, то, как Ли Мингю обращался с продюсером То Чжэсоном, своим подчиненным, ничем не отличалось от отношений Ли Саюн с Инхе.
Впоследствии, когда началось расследование в отношении Ли Мингю, раскрылся «масштабный заговор», организованный Ли Саюн для того, чтобы заполучить права управления «ТМ-Групп». Многие политические и деловые чиновники поражались масштабам планов и упорству этой женщины. Она обладала огромной политической властью: наняла генерального директора «ТМ-Телеком» Ли Чжэхвана, который был союзником Ли Мингю, и переманила на свою сторону родного дядю Ли Сынёна – почетного председателя «ТМ-Электроникс». Затем она получила поддержку и от зятя Ли Мингю – председателя «Хэсон Эф-энд-Би Групп» Кан Чжанхи. В обществе ходили всевозможные слухи о том, какую именно наживку забросила Ли Саюн, что все охотно переходили к ней. На самом деле самая крупная рыба политического и финансового мира не попалась в сети.
Одной из немногих таких «рыбок» была Хан Хисок, директор галереи масляной живописи. Она также являлась матерью Ли Мингю, Ли Саюн и их братьев. Хан Хисок яростно раскритиковала свою дочь и встала на сторону сына в этом «бунте братьев и сестер», что поставил на карту судьбу всего концерна. Разоблачения довольно низкого уровня продолжались, и средства массовой информации были в восторге от вороха увлекательных новостей. В ходе этой семейной склоки выяснилось, что Ли Саюн получила членство в клубе «Эс-Эм Миракл».
Господин Чж. на протяжении трех лет работал в клубе «Миракл» официантом. Он предложил обсудить все подробности в кафе в одном из районов города Инчхон. К моему приходу на его столе уже стояли три пустые кружки. Чж. постукивал по клавишам ноутбука. Обучение на программиста в наши дни хорошо поддерживается за счет государственного финансирования.
Чж. начал зарабатывать на жизнь в двадцать два года, устроившись официантом. Мужчина сказал, что работа была ему в радость, он быстро получал деньги и еще быстрее их тратил. Чж. говорил очень тихо. По его словам, если бы два года назад один из постоянных клиентов, который по какой-то причине был им одержим, не подлил ему кислоту в напиток, то он, вероятно, до сих пор разносил бы заказы. В результате нападения часть голосовых связок Чж. была повреждена, и он с трудом мог говорить.
Во время работы в «Миракл» Чж. видел Ли Саюн в общей сложности около десяти раз. Она проходила туда не по разовым билетам, а по абонементу. Женщина уже была опытным игроком в крупном бизнесе, а новички вроде господина Чж. сидели с краю и наблюдали, а иногда их оболочку в виде тела призывали, чтобы использовать как предмет. Ли Саюн имела хорошую репутацию аккуратного и неприхотливого клиента, умеющего тратить деньги. Он сказал, что алкоголь действовал на нее подобно сыворотке правды, от которой та начинала много говорить.
– Я едва понимал, что происходит. Каковы отношения между компаниями и о каких контрактах шла речь? Это мир, о котором я ничего не знал и не знаю. Несколько раз она говорила об обычных вещах. Вспоминала о своем детстве, семье.
Я решил выяснить, что именно крылось за «воспоминаниями о семье». Принимая во внимание подробный рассказ Чж., становится ясно, что Ли Саюн испытывала сильную антипатию к своим брату, председателю Ли Мингю, и матери, директору галереи Хан Хисок. Это произошло из-за одного инцидента в детстве. Говорят, во времена, когда покойный председатель Ли Чжонсик и директор Хан Хисок отсутствовали дома, а также по ночам, когда прислуга уходила домой, юный Ли Мингю брал на кухне нож и входил в комнату младшей сестры – Ли Саюн. Что там происходило, до сих пор остается тайной. Однако так продолжалось до момента, пока сестра не окончила начальную школу. Когда подросшая Ли Саюн пережила очередную ночь, она рассказала матери, что старший брат с ней делает. Хан Хисок, как сообщается, отреагировала следующим образом: «Никогда не говори об этом Чжонсику. Не смей жаловаться отцу. Он забьет Мингю до смерти».
В конце интервью я спросил о том, что интересовало лично меня, хотя и не имело прямого отношения к истории Ли Саюн.
