всего.
- Наверняка перепутала ты, нянюшка. И еда с водой в доме была, просто ты не нашла, — согласилась я, и снова обняла старушку. — Не будем думать о плохом, ладно? Главное, ты со мной и теперь мне здесь не страшно.
- О чем это вы, госпожа Марианна? — она с тревогой заглянула мне в лицо. - Император вас чем-то обидел?
Я отвернулась, чтобы спрятать тоску в глазах, и покачала головой.
За тебя сильно переживала. А император... мы с ним только раз виделись. Поговорили несколько минут в парке, и все.
- Хороший он, правитель-то наш, порядочный и добрый. Мне господин Рансир про него много рассказывал, пока вез в столицу, — неожиданно заулыбалась старушка. С довольным видом расправила подол своего платья, нового и удивительно элегантного. — Видите, голубка моя, и нарядов новых мне по дороге прикупили по приказу императора. Мои-то вещи все в замке остались, так правитель даже про это подумал. Добрый они заботливый о простом народе. Про него много ерунды всякой болтают, конечно, но мне сдается, это глупые и злые люди придумывают.
- Нянюшка, скажи, а как этот слуга императора отыскал тебя в том доме? Случайно проезжал мимо? И почему в столицу повез, а не в замок обратно вернул? — спросила я недоуменно.
- Так император приказ ему отдал. Мне господин Рансир рассказал, что вас в столицу повезли, моя птичка, а ему велели меня отыскать и вслед за вами туда доставить. Как узнал Дамиан-то, что я пропала, а вы за меня беспокоитесь и тоскуете, так и отдал приказ за мной поехать, — объяснила няня.
- Как-то узнал... Как император мог такое узнать, если он в столице, а мы с тобой совсем в другом месте?!
— не поняла я, чувствуя, как душа холодеет от непонятной тревоги.
- Вот уж не ведаю, голубка моя. Я у господина Рансира многое выпытала, пока мы до столицы добиралась, но про это спросить не сообразила, — нянюшка виновато развела руками.
Мысли, одна невозможнее другой, закружились в голове. Перед глазами встал образ императора, каким я увидела его в парке: черная маска закрывает лицо от лба до подбородка, голос странный, металлический, и мрачного цвета одежда, словно у него траур. Темные волосы, высокий рост, уверенные движения.
Что-то царапнуло меня тогда, смутное узнавание, будто этот мужчина мне хорошо знаком. Но я была в таком смятении, что не обратила на это внимания. А сейчас от ужасного подозрения у меня затряслись руки и кровь отхлынула от лица.
- Деточка, что с вами? — переполошилась нянюшка, заметившая мое состояние. — Вам плохо? Прилягте на диванчик, а я сейчас служанок клику...
- Все в порядке, просто я не пообедала, вот слабость и накатила. Не беспокойся, родная. Просто позови слуг, вели на стол накрыть — ты ведь тоже голодна, наверное, — выговорила я помертвевшим голосом. —Поедим, и мне сразу станет легче...
За окнами уже совсем стемнело, когда мы с нянюшкой закончили с едой. Нянюшка рассказывала про свою ‚дорогу в столицу: что видела, где они обедали и останавливались на ночлег.
Слушая ее рассказы, я радовалась, за свою довольную старушку, так что к концу ужина немного пришла в себя и даже про свои черные подозрения позабыла. Про мою магию я вопросов не задавала, решив отложить трудный разговор на потом.
Когда с едой было покончено, около стола появилась служанка. С поклоном протянула мне небольшую деревянную шкатулку.
- Госпожа, это вам передали, просили открыть.
Задрожавшими руками я откинул резную крышку: на бархатном ложе лежало кольцо с крупным черным камнем и свернутый листок бумаги.
«Марианна, в десять часов вечера надень его. Д.» - прочитала я короткую строчку. Онемевшими пальцами свернула записку и через силу улыбнулась тревожно глядящей на меня старушке.
- Император Дамиан прислал мне подарок.
Вот видите, касаточка моя, добрый он и щедрый. Вот и вам подарок сделал, — обрадовалась старушка. А я вдруг подумала, что она ни разу не спросила, для чего меня привезли в императорский дворец, как будто сама знала ответ на этот вопрос...
Ровно в десять, когда няня уже крепко слала, я достала из шкатулки кольцо. Помедлив секунду, надела его на средний палец. Пол под ногами качнулся, перед глазами потемнело и в следующий миг я стояла в большой, богато обставленной спальне.
В спальне императора царил полумрак. Магические кенкеты на стенах давали немного мягкого света, золотящего поверхность пола и стен, и подсвечивающего блеск парчи на покрывале кровати. Странно, что слуги не приготовили спальню: не откинули покрывало, не взбили подушки... Или хозяин комнаты не собирается ложиться? Что он задумал, что собирается делать со мной?
Я обхватила себя руками за плечи, чтобы хоть немного унять сотрясающий тело озноб.
- Ты дрожишь, маленькая птичка, — прозвучало за спиной мягко и на плечи мне легли мужские руки. — Я слышу, как испуганно бьется твое сердечко. Не надо, не бойся, я не чудовище.
Руки мужчины неспешным движением погладили мои плечи и спустились на ребра. Чуть сжали их, заставив меня задержать дыхание, и потекли ниже. Легли на талию, потом перебрались на живот и там замерли. К лопаткам прижималась мужская грудь, шеи касалось горячее, потяжелевшее дыхание. Ноздри втягивали запах мужского тела — приятный аромат леса и древесной коры, щекочущий обоняние и оставляющий пряный привкус на языке.
Мне хотелось зажмуриться, представить, что я не в комнате императора, а где-то в другом месте. В спальне с любимым мужчиной, который будет нежен. Который скажет, что я красива, что он любит меня.
- Я буду нежен... - словно эхо, прозвучал шепот и к шее прижались мужские губы. Я вздрогнула от странного, незнакомого ощущения, а губы цепочкой мягких касаний пошли вниз. И снова шепот как выдох:
- Ты прекрасна... Твоя кожа мягче шелка, а волосы, словно охапка солнца в руках.
Рука мужчины мягко погладила мой живот. Потом еще раз, таким странным движением, что меня тряхнуло от острой, пронзившей все тело вспышки удовольствия. С губ неожиданно сорвался полустон-полувздох, и я снова задрожала, но теперь не от страха.
Зажмурилась, не понимая, что происходит — я ждала другого. Грубости, боли, своего ужаса, но не этого. Не мягких прикосновений, не горячего дыхания. Не шепота и не слов о моей красоте, от которых почему-то хотелось расплакаться.
- Не плачь, моя красавица, — губы мужчины прижались к тонкой коже за ухом. Принялись ласкать ее, вызывая
