экзамена у моей группы нет и не будет ещё несколько дней. Им выделили время, чтобы начать подготовку к следующей партии экзаменов, которые состоятся в июне. Но тут уж пусть расхлёбывают ситуацию сами.
Главное, я предупредил Артура Мансурова, и больше он не позволит своим однокурсникам давать такие самоубийственные клятвы. Теперь они сами за себя. У меня и своих проблем сейчас выше крыши. Однако я уже близок к тому, чтобы разрешить их все.
Но начать нужно с рентген-аппарата. Мастера Захарова не было в моей квартире уже сутки. Похоже, Синицын прав — он решил трудиться над аппаратом до тех пор, пока сознание не потеряет. А я такого допустить не могу. Пока что он под моей ответственностью.
— Доброе утро, Алексей Александрович! — воскликнул Захаров, когда я вошёл в мастерскую. — Смотрите, что я сотворил!
Глаза у мастера были краснющие. Похоже, за ночь он ни разу даже подремать не ложился.
Однако плод его трудов меня сильно удивил. Я увидел ровно то, что и хотел создать изначально.
Три кристалла, объединённых в рентгеновскую трубку, система торможения лучей, и с трёх сторон уже даже образовался корпус из тех материалов, которые мне заранее удалось закупить.
— Уже похоже на окончательную версию рентген-аппарата, — подметил я. — Вижу, вы не солгали, мастер Захаров. Сможете управиться за три дня?
— Вы не поняли, господин Мечников, — усмехнулся он. — Я перевыполнил план. Это и есть окончательная версия. Теперь он должен работать правильно!
Да ладно⁈
Я не стал даже ничего отвечать на его слова. Сразу же принялся осматривать получившееся сооружение со всех сторон. Придраться не к чему, всё выглядит идеально. Неужели ему всё-таки удалось это сделать?
Даже контур из свинцовой оболочки уже практически готов. Осталось лишь соединить всё это в единую систему. Но это — мелочи. Час работы, не больше.
— Что скажете? Придётся тащить всё это в горы? — спросил он. — Боюсь, что ни одна карета не увезёт такую громадину.
— Нет, мастер Захаров, думаю, больше нам этого делать не придётся, — покачал головой я. — Сейчас замуруем весь этот аппарат в короб из свинца, а затем создадим ещё один — для обследуемых пациентов. Дело за малым. Готовы поработать со мной ещё часа два-три?
— Спрашиваете ещё! — усмехнулся он. — Я привык доводить дело до конца!
— Отлично, тогда приступаем!
Повезло, что я продумал это заранее. Я не знал, как обезопасить лекаря-диагноста от воздействия радиации, поэтому планировал создать защитный костюм. Но вскоре понял, что это — полный бред. Лучше огородить не всю комнату, а один лишь аппарат и небольшое помещение для пациента.
Плюс ко всему Захаров смог организовать несколько защитных механизмов в самих электрических кристаллах, поэтому теперь они сами регулируют количество излучения.
Другими словами, наш рентген-аппарат должен быть даже безопаснее, чем тот, которым мы пользовались в современном мире.
А чему тут удивляться? Магия! Какие-то задачи она упрощает, а какие-то, наоборот, делает гораздо сложнее.
Пока мы с Захаровым собирали два свинцовых короба, в здании появилась Светлана Бронникова, а вслед за ней пришёл и Илья Синицын. Светлана долго суетилась вокруг нас и расспрашивала о том, как продвигается работа. Однако её любопытство в итоге пресёк Захаров, которого начала раздражать назойливость Бронниковой.
И я его понимаю. Сложно сосредоточиться на работе, когда рядом кто-то жужжит, как назойливая муха. В итоге Светлана обиделась и убежала к себе на второй этаж в свой личный кабинет.
Ох, детский сад…
— Светлана, куда же вы? — пропел Синицын и уже приготовился бежать за ней.
— Илья Андреевич, а вы нам помочь не хотите? — крикнул ему я, утирая выступивший на лбу пот.
В целом, герметичные свинцовые коробы мы уже практически спаяли с помощью огненных кристаллов, и помощь Синицына нам больше была не нужна. Но меня всё равно удивляло, как любая женщина может отвлечь его даже от крайне важного дела.
Даже затрудняюсь сказать, что для него важнее — женщины или деньги. Эти весы в его голове явно сломались, и очень давно.
Илья вздохнул, повозился какое-то время вокруг нас, а потом всё равно убежал на второй этаж к Бронниковой. Уж не знаю, чего он там задумал, но это уже не имеет значения. Я ему плачу за юридические и финансовые консультации. С нашими изобретениями он копаться не должен.
— Вроде всё, Алексей Александрович, — заключил Захаров. — Нехило же мы с вами потрудились! Правда, я до сих пор не особо понимаю, как должен работать этот аппарат. Выемку для плёнок я оставил, как вы и просили. Теперь бы посмотреть, на что способно наше детище!
— Я испытываю те же эмоции, — улыбнулся я. — К счастью, у нас уже всё готово. Мы можем протестировать его на человеке. Только не хотелось бы кого-то облучать без лишнего повода.
В теории мы, разумеется, можем сделать обычный рентген лёгких, проверить кого-нибудь на туберкулёз или онкологию, но смысла в этом нет. В идеале на рентген без серьёзных показаний не направляют.
Именно поэтому в моём мире и изобрели флюорографию. На ней облучение гораздо меньше, поэтому можно хоть два-три раза в год делать снимки лёгких и не причинять этим самым никакого вреда обследуемым.
А в некоторых профессиях требуется проводить такой медосмотр очень часто. Так что в этом случае рентген — не выход.
— Можем дойти до госпиталя. Главный лекарь — Разумовский — должен найти нам человека, который нуждается в таком… — начал рассуждать я, но мой монолог сбил спускающийся со второго этажа Синицын.
— Чёрт бы её подрал! — возмущался он. — Я её успокоить хотел, а она… Драться! Выгнала меня!
Знаю, как он хотел её успокоить. Ничего удивительного, что его поколотили.
Однако на этом злоключения Синицына не закончились. Он убегал от Бронниковой, постоянно озираясь, и пропустил ступеньку.
Даже не знаю, как описать свои мысли в тот момент, когда я увидел, как Синицын летит с лестничного пролёта прямо на нижние ступени. И как после этого не верить в сглаз? Хотели пациента для рентгена — и тут же получили.
Я окончательно убедился в своей правоте, когда услышал тонкий, едва слышимый хруст, после приземления Синицына.
Да. Вот теперь ему точно понадобится рентген. Там в грудной клетке явно что-то сломалось!
Хоть Илья и был дворянином, но удержаться от ругани не смог.
— Грифон милостивый! — воскликнул Захаров. — А я думал,
