нашелся в оговоренном месте. Навалившись одним колесом на бордюр, на Славянской улице стоял потрепанный всеми бурями внедорожник из породы “Range Rover”, потерявший за время эксплуатации на отечественных просторах весь свой британский пафос и лоск. Изрядно ободранный окрас, небрежно замазанный отечественной “оливкой”, и бампер, щедро перемотанный стальной проволокой, делали из машины такого же ветерана, как и стоящих рядом с открытым капотом двух мужичков, по выправке - военных. Невысокие, коренастые, круглолицые, словно братья-близнецы, с одинаково кривыми носами, они были одеты так, будто собрались на охоту или рыбалку: армейский камуфляж, резиновые сапоги, неестественно яркие вязаные шапочки - желтая и красная. За лобовым стеклом некогда симпатичной британской иномарки эклектично соседствовали два флага - американский и красный штурмовой, 150-й Идрицкой стрелковой дивизии, выполняющих для меня функцию пароля.
-Здравия желаю, - поприветствовал я “братьев-рыболовов”, снимая с плеч рюкзачок и разворачивая его лицом к встречающим.
-И тебе не хворать, мил человек, - обтирая руки ветошью, кивнул мне обладатель красной шапочки, протянул руку и скользнул взглядом по Максу, - а это кто?
-Со мной, - тронул я за плечо Макса, - мы познакомились во время штурма администрации.
-Понятно, - коротко кивнул встречающий и протянул руку, - сейчас “Скорая помощь” прибудет, даст прикурить и поедем.
-А что случилось?
-Опять искру потеряли, - хмыкнул ветеран, - аккумулятор не держит, всё электричество в асфальт утекло…
-Или на массу коротит, - вставил Макс.
-Разбираешься?
-Есть немного.
-Может, посмотришь?
-А что тут разглядишь невооруженным глазом? Вот если ко мне заедем за походной “аптечкой”, тогда подключимся, измерим, и точно скажу, есть ли утечка, а если есть - то где.
-Куда ехать? - ветеран в желтой шапке оглядел Макса более внимательно.
-Пятихатки, - ответил тот после секундного раздумья.
-Заедем, - кивнул “красноголовый”, - тем более, что по пути.
-А сами куда?
-К Питомнику.
- Тоже неплохо, - Макс понимающе кивнул, - удобно, экологично, и до границы рукой подать…
В это время к нам подрулил еще один автомобильчик - на этот раз аккуратная и чистенькая “Шкода”. Из нее выскочил хлопотливый улыбающийся паренек лет двадцати пяти, посмотрел на поднятый капот, кивнул и полез за прикуривателем. Оба моих встречающих взялись заряжать аккумулятор, Макс отошел позвонить, а я остался на некоторое время один, жадно осматривая знакомую улицу, по которой успел так соскучиться.
***
Харьков. Один из самых исконно русских городов, с того самого дня, когда воеводе Чугуева Сухотину была прислана в 1651 году царская грамота с приказом "...отправить Воина Селифонтова построить в Харькове крепость и затем принять в своё заведование всех Харьковских и Хорошевских Черкас".
Мой город - это красивые клумбы в парке Шевченко и пушистый снег на фоне куполов с крестами. Это мистически красивый Покровский собор и книжный рынок, именуемый балкой. Харьков - это логика местных властей, просящих выкидывать мусор в урны, но не удосужившихся их установить. Это площадь Свободы, самая большая площадь Европы. Это непонятный памятник на площади Конституции, который давно окрестили "пятеро несут холодильник из ломбарда". Уже и ломбарда там давно нет, и здание вернули историческому музею, а название прицепилось. И все договариваются встретиться "на холодильнике".
Харьков - это уютные кафешки и симпатичные забегаловки, в которых можно вполне прилично поесть. Один из таких замечательных кафешантанов находится как раз здесь, на “Славянке”, куда я не раз заходил, но еще чаще не попадал, потому что оно слишком рано закрывалось.
Сейчас март. Весна. Скоро в Харькове зацветут абрикосы и сирень в парке Горького. К услугам влюбленных откроют сезон тёплые вечера, ночи с полной луной и ошкуренные брёвна вместо лавочек среди жасмина и шиповника.
Но пока ещё холодно, и по Славянской улице снуют трудолюбивые харьковчане, подняв воротники и кутаясь в зимние шарфы. Добрые и отзывчивые, сердитые и грубые. Шумные, тихие, интеллигентные, безвкусные. Самые разные люди, не заслуживающие участи находиться в бандеровской оккупации…
-Товарищ турист, карета подана!- окликнул меня Макс. Он стоял на подножке Ровера, который уже завелся и весело рычал прохудившимся глушителем. - Мы решили не устраивать полевой ремонт, а сделать все спокойно, в стационарных условиях. Я и мой набор “Юного техника” - с вами.
Стряхнув оцепенение и кряхтя, как старый дед, я забрался на высокое пассажирское сиденье, тайком потрогал браслет, который вроде бы начал остывать, и кивнул головой - поехали.
-Почему же, по-вашему, и киевская, и московская элита так рвется на Запад? - обращаясь к Максу, продолжил начатый без меня разговор красношапочный ветеран.
-Это наша национальная традиция, - ответил словоохотливый Макс. - Ещё со времен Ивана Грозного бояре и дворяне ломились на закат Солнца. Вспомнить хотя бы Андрея Курбского - ближник царский, ничем не обделен…
-Богатству завидовали? - предположил второй ветеран в желтой шапочке.
-Было бы чему! - хмыкнул Макс, - и во времена Грозного, и нынешние современные бояре дали бы сто очков вперед любому западному крезу…
-Комфорт? Уровень жизни? - попытался угадать собеседник.
-И царским, и современным олигархам ничего не стоило при их влиянии и капиталах создать у себя на Родине любой комфорт и поднять уровень жизни на европейский…
-Что же тогда?
-Мораль! - поднял палец вверх Макс, - критерии “что такое хорошо и что такое плохо” в России и на Западе отличаются принципиально.
-Поясни, - заинтересованно повернулся к нему “красноголовый”.
-У нас богатый человек - априори жулик. Что бы он ни делал, какой бы благотворительностью ни занимался, ничто не переубедит народ, что… как там у Маркса - “все крупные капиталы нажиты нечестным путем!”
-А у них?
-А у них всё по решению суда… или верховного Шамана… Он может признать преступный капитал честным и наоборот, но если такого решения нет - ты порядочный человек, даже когда руки у тебя по локоть в крови. И тут главное - что не сам суд и правящие, а то, что простые люди согласны с такой системой. И вот этот консенсус верхов и низов создает для российской элиты на Западе иллюзию абсолютного комфорта и защищенности. Вот и лезут они туда, словно мёдом намазано.
-А ты бы разве отказался? - задал совершенно неожиданный вопрос красношапочный ветеран.
-А меня и тут неплохо кормят, - усмехнулся Макс, - к тому же, не хочу быть колонизированным туземцем.
-В каком смысле?
-Есть три признака вассального мышления, - снова охотно пояснил Макс. - Люди, признавшие верховенство сюзерена, имеют три главные
