они в последний момент все же решаются оставить ребенка. И сколько бы ни родилось после аборта детей, и сколько бы денег ни было заработано в свободном плавании – ничто не способно заглушить боль от осознания совершенной роковой ошибки, которую уже ничем и никогда не исправить. Ответы не приходят к тебе, дорогая, потому что ты думаешь там, где надо просто почувствовать. Ум уводит тебя от правды, а сердце возвращает обратно, поэтому внутри тебя война. Усмири свой рациональный ум и просто постарайся прочувствовать сейчас то, что я скажу тебе. Я верю в это, я видела… Нерожденные дети приходят к женщинам во сне, протягивают руки к маме, будто вопрошая: за что? За то, милый, что ты не мог защитить себя. За то, родная, что страх победил твою маму. За то, хорошие мои, что мама ваша и сама давно мертва.
Наступил понедельник. Все утро Анна собирала вещи. Хотя что там собирать? Чемодан детского, книги и игрушки, несколько ее платьев, фотоальбом и одноглазый мишка. Больше у нее ничего не было своего в этом доме. Даже золотые часы мамы Уолша и жемчужные серьги, что он подарил на день свадьбы, она оставляла здесь. Девушка положила их на туалетный столик, рядом с горкой разлетевшихся в субботу по полу жемчужин, в своей теперь уже бывшей спальне. Ей было не нужно чужого. Сейчас она уже ни о чем не сожалела, ни в чем не сомневалась. Вчера Хелен оставила ей новую книжку-«подружку». Анна почти всю ночь провела за ее чтением. И то, что открылось ей, наконец расставило все по своим местам.
Извращенные нарциссы, больные люди с искаженным восприятием эмоциональности, лишенные большей части человеческих чувств… Страница за страницей Анна узнавала своего мужа, в каждом примере она с ужасом находила подтверждение того, что все эти годы с ней просто играл, как с марионеткой, опытный кукловод, не способный ни на сострадание, ни на глубокую привязанность. Чувства других людей он использовал как способ манипулировать доверчивым сознанием. Ее муж был больным человеком, все это время пытавшимся свести с ума и ее саму, подменяя факты и отрицая очевидное. А она по своей неопытности верила ему больше, чем себе, и этим позволяла уничтожать себя день за днем.
Но сегодня утром Анна проснулась другой. Ей уже не было страшно. Она узнала врага в лицо. И самое главное – теперь у нее были собственная уверенность и невероятная поддержка ее новых друзей. Хелен собиралась заехать за ней к пяти, чтобы погрузить вещи и отвезти Анну с Кристофером в свой загородный дом, который сейчас пустовал. Хелен с мужем очень активно занимались одним обещающим вылиться во что-то весьма интересное проектом, и им удобнее было жить в городском особняке, расположившемся через квартал от дома Анны, а точнее, Уолша, чтобы не тратить много времени на дорогу. И хотя у них и здесь имелся прекрасный гостевой домик, все же в целях безопасности было принято решение увезти Анну с Кристофером подальше отсюда, до тех пор, пока не решатся все судебные и юридические вопросы и не вступит в силу решение суда о запрете для Уолша приближаться к жене и ребенку более чем на сто метров. Синяки на подбородке Анны, оставшиеся после субботнего конфликта с мужем, и готовность соседей, с которыми Уолш постоянно вел свою бессмысленную и беспощадную войну, подтвердить агрессивность и потенциальную опасность соседа прямо на заседании суда должны были стать веским основанием для принятия решения в пользу истца.
В загородном доме девушку уже ждал Мэйсон, который через Стэнли нашел Хелен, а уже та с разрешения Анны рассказала ему вкратце о задуманном плане побега, который он с нескрываемой радостью поддержал, отправившись в тот дом, чтобы заранее там все обустроить. Хотя, по чести, мог спокойно нанять любого риелтора, готового не то, что привести дом в порядок, но и, если понадобится, станцевать кан-кан за тот гонорар, который Мэйсон обычно щедро платил любым рядовым работягам. Однако ему хотелось сделать все для Анны собственными руками и дождаться ее приезда. Он предлагал и свой загородный дом, который тоже долгое время пустовал, но Хелен настояла на том, что его холостяцкая берлога вряд ли будет более достойным вариантом.
Анна готовила еду для сына на кухне, когда неожиданно вошел Уолш. Видимо, сегодня их снова, как назло, отпустили домой пораньше. Умиротворенное настроение ее немедленно улетучилось, во всем теле появилось дикое напряжение. Как всегда, даже не поздоровавшись, Уолш начал с придирок и оскорблений. Сперва Анна привычным способом старалась не реагировать на нападки мужа, ожидая, когда наконец он спустит весь пар и удалится. Однако внутри нее зрел бунт такой силы, о которой она и не подозревала. Этот бунт пугал ее и одновременно придавал решимости. Анна была сейчас будто кошка, готовая в любой момент прыгнуть за своей добычей.
А Уолш, кажется, и не собирался останавливаться. Тон его становился все грубее, а выражения все чудовищней. И когда очередная нецензурная фраза прозвучала над ее ухом, Анна резко развернулась и плюнула Уолшу прямо в лицо. Неожиданно для себя она вернула ему вчерашний должок.
– Шлюха! – зашипел тот, вытирая рукавом лицо. – Ты поплатишься за это, подлая тварь.
Первый удар кулаком прилетел Анне по голове. Она мгновенно упала на пол. В следующий момент от резкой боли и хлынувшей на пол крови девушка едва не потеряла сознание. Удар ногой пришелся ей, лежащей на полу, прямо в лицо. Анна услышала хруст сломанных костей, почувствовала вкус металла во рту, осколки зубов и настигающую ее тошноту. Кристофер громко закричал от страха. Анна пыталась встать, чтобы успокоить сына, но никак не могла найти в себе сил. В ушах стоял оглушительный звон, она едва слышала, что происходит вокруг, один глаз тут же начал отекать и перестал открываться, во втором все двоилось.
В дверь постучали.
Хелен… Хелен приехала раньше времени! Уолш с тупым выражением лица стоял и смотрел на лужу крови, которая все увеличивалась под Анной. И в этот момент с грохотом распахнулась задняя входная дверь – Люк, муж Хелен, который вызвался им помочь, выбил ее одним ударом ноги и, в два счета добравшись до Уолша, заломил его руки назад за спину и выволок на задний двор, в то время как Хелен вызывала службу спасения, параллельно пытаясь успокоить Кристофера и хоть как-то помочь Анне.
– Анна, Анна, ты слышишь меня? Только не отключайся! – Хелен впервые назвала ее по имени.
– Уведи отсюда Кристофера, –
