Уста его – сладость, и весь он – любезность.
Пятна
– Все равно он найдет ее в мешке, – говорит Корнелия.
Она наблюдает, как молодая хозяйка заталкивает окоченевший труп собаки в мешок. Вспоротая картина приставлена к стене, Марин уже распорядилась, чтобы до возвращения Йохана холст вынули из рамы. Зачем прятать концы в воду, недоумевает Нелла. Как будто он обратит внимание на такую мелочь, когда узнает, кого еще Джек пропорол своим кинжалом. Мраморная плитка в прихожей до сих пор вся в кровавых пятнах.
– Корнелия, сходи-ка за мокрой шваброй, – говорит Нелла.
Служанка согласно кивает.
– Да. А еще лимонный сок и уксус, – бормочет она, не двигаясь с места.
На кухне о чем-то тихо переговариваются Марин и Отто. Собственно, говорит только Марин, с большими паузами, подыскивая слова в попытке осмыслить увиденное. Отто же отвечает междометиями. Лучше бы Джек скончался на месте. Нелла вздрагивает от этой мысли. Вдруг Бог ее услышал?
– Ты сходишь за шваброй? – напоминает она служанке.
– Во дворе ОИК, восемь лет назад, – вспоминает Корнелия. – Все щенки умерли, только она одна выжила…
– Корнелия, – обрывает ее Нелла. – Надо все замыть. – Она заталкивает в мешок торчащие лапы Резеки. – Боже, какие же они длинные и непослушные.
В кухне Марин и Отто. Она расхаживает туда-сюда, а он стоит с поникшей головой. С какой досадой посмотрела она на пустой мешок, в котором они собрались похоронить собаку в саду! Марин в окружении горшков и кастрюль, ароматных сушеных трав и ножей для разделки мяса – неуместность этого образа лишь подчеркивает спешку и импровизированный характер их действий. Какая же Резеки тяжелая! Отто тупо разглядывает дубовую поверхность рабочих столов, лишь бы не смотреть на мешок со страшным грузом. Руки у него дрожат, мысли скачут. «Или просто застряли в голове?» – думает Нелла. Ей хочется его успокоить, но он недосягаем. Как ни обидно, ее для него сейчас не существует.
Дхана, носившаяся по всем комнатам в поисках подружки, в конце концов обреченно улеглась перед горящим камином, поскуливая в сторону подозрительного мешка.
– Мы ее похороним? – спрашивает Нелла, теряя терпение.
– Надо бы, – кивает Корнелия.
Но Марин в сомнениях.
– Не будем спешить.
– Она же начнет разлагаться.
– Снесите ее в подвал.
Без лишних вопросов молодые женщины спускают мешок с Резеки в подвал, где ей предстоит коротать время с влажной глиной, грибами, картошкой и кромешной тьмой. В доме царит настроение мрачного праздника – все-таки Богоявление. Такое ощущение, что собирались отмечать Двенадцатую ночь, но веселый спектакль не оправдал ожиданий. Предстоят похороны мертвого пса, Джек ранен ножом в плечо, а «королевский пирог» со спрятанной в нем счастливой монеткой стоит нетронутый на кухонном столе. У Неллы такое чувство, что они еще никогда не были так близки, как в эти минуты.
– Скоро приедет Йохан. – Ее слова повисают в воздухе.
– Я принял решение, – подает наконец голос Отто. – Я не могу здесь оставаться.
– Как? – вскидывается Корнелия. – Тебе ведь некуда идти.
Марин, присевшая у камина, уставилась на огонь.
– Корнелия, принеси мне что-нибудь поесть, – просит она и поднимает глаза на Отто.
Служанка, обрадовавшись возможности чем-то занять руки, берется за дело, избегая встречаться взглядом с молодой хозяйкой. Нелла наблюдает за ее действиями. Корнелия не кладет на тарелку ни картошки, ни грибов. На дверь, ведущую в погреб, она старается не смотреть.
Марин делает несколько глубоких вдохов, обдумывая решение.
– Йохан должен узнать о том, что здесь натворил Джек.
– Я вас подставил, – говорит Отто. – Не удержался. Теперь Джек всем расскажет, что я натворил и чем наш господин…
Он себя обрывает. Корнелия, стоящая у плиты, аж крякает. Какое-то время все молчат, прислушиваясь к знакомым звукам: грохоту чугунной сковородки и шипению бекона и лука на растопленном масле. Нелла вдруг понимает, как она проголодалась, и эта беспечная кухонная суета звучит для нее лучше любой музыки. Корнелия ставит перед ними тарелки с жареным беконом. Нелла и Марин набрасываются на еду, а вот Отто к ней даже не притрагивается.
– Он меня воспитал, – в голосе Отто слышатся жалобные нотки. – Он меня воспитал, а я ему вот чем отплатил.
– Это не тот случай, когда возвращают долг. – Марин вытирает рот, не глядя в его сторону. – Он купил тебя для собственной забавы.
Корнелия тихо ахнула. Посмотрев на нее, Отто отвечает:
– Он меня спас. – И помолчав: – Нет, не хочу даже обсуждать.
– И не надо, – соглашается Марин. – Парень жив, ты никого не убил. Йохан будет больше взволнован смертью Резеки.
Корнелия выставляет корзинку с белым хлебом, цикорием и куском гауды, поблескивающим боками. Нелла молча отрезает себе ломтик.
