Я просто всех поймала. Чем могла.
— Ловец Человеков ты поэтому? — Кавказ гладит шеврон с девочкой на сумке. — Красивый. Я на сумке так и буду носить с собой.
— Я тебе еще подарю. На куртку к осени.
— Почему Ловец?
— А почему нет? Он звал — я пришла и пошла за Ним. Так и иду.
Нежно моргает экран айфона:
«Где вы едете?»
Набираю: «Где-то на М4». Ушло. Ответ приходит моментально:
«Как пуэр?»
Перечитываю переписку до.
«А ты откуда знаешь, что это был пуэр?!»
В ответ — смайл «Рука-лицо». Могла бы и не спрашивать. Это Грин.
…Однажды мне безумно захотелось дыню. Дня два я жила с этим желанием, но, как на грех, вспоминала о несъеденной гуляби или торпеде, например, уже лежа в постели. На третий день желание достигло кульминационной стадии. А жизнь вошла в режим цейтнота. О дыне я по традиции вспомнила дома, падая от усталости с ног, и чуть не заплакала. Решила, что завтра — вот прямо железно. А еще лучше сейчас умоюсь и закажу на завтра доставку наутро. Ей и буду завтракать. Пока думала, раздался звонок:
— Заеду через полчаса, чаю нальешь?
— Как будто я когда-то тебе чаю не дала…
— Ставь чайник, скоро буду.
Положила трубку и вспомнила про дыню эту, можно же попросить. Но перезванивать было лень. Через полчаса в квартиру сначала залетел на пуфик упоительно пахнущий пакет, потом вошел Грин.
— Дыня… как ты догадался?
— С ума, что ли, сошла? О чем? Персиков твоих просто не было. Чай уже ставь, я буквально минут на сорок. Рассказывай, что там в мире делается…
Включаю голосовые на запись.
— С нами на связи Кавказ! Кавказ, расскажите, как вам пуэр?
— Пуэр нам… э-э-э… ну вот, очень хочется набрать 180, и все офигенно!
Ответ приходит моментально:
«НЕ ГОНИТЕ!!!»
Кавказ осторожно убирает ногу с педали.
Я прячу телефон и устраиваюсь поудобнее в надежде чуть-чуть поспать.
Большая Медведица в небе подмигивает всем, кто в пути. Папа следит за нами.
Миссия выполнена.
Скоро мы будем дома.
Мама, война — это наркотик. Наш личный. Высший сорт.
Дневник памяти 2.0
Где-то на въезде в Тульскую область ссаживаю Кавказа в машину к Валу. Мне надо проехать эти 300 километров одной. Закрыть остатки гештальтов. Оплакать ушедшее, Макса, тех наивных и доверчивых нас, навсегда оставшихся на этой войне, и перейти на новый уровень без хвостов из прошлого, торчащих, как нитки из китайских маек, в разные стороны. Надо свести в своей голове все мосты, переключить стрелки и принять людей на тех местах, которые они действительно отвели мне в своей жизни. А не на тех, которые я себе придумала. И обязательно выпить чай с круассаном в «нашем» месте.
На эту заправку Грин впервые привез меня зимой 2022-го по дороге из Херсона. Чай клюква-розмарин, и когда-то потом, уже одна, я открою для себя самые вкусные в Москве круассаны с миндалем. Два года спустя, в 6 утра, я снова здесь. До дома два часа. Я сижу за дальним столиком и смотрю в окно. За спиной без малого сутки в дороге. Я увидела почти всех, кого хотела, обняла друзей, прокатила Лелика в первый донбасский трип с сотней килограмм всего такого нужного на Бахмутском, Харьковском, Купянском. Старлинки, генераторы, прицелы, одежда, обувь, антидроновые плащи, бензопилы, баллоны, сладкое, теплое, долгожданное, важное.
И да, трип и никак иначе. Поклонники господина Свиридова, отказавшего мне как-то в обслуживании автомобиля в своем «Клубном сервисе» (за мои деньги) и обозвавшего «мухоморной наркоманкой» на основании слова «трип», кругом правы: я играю в войну. Потому что стоит начать относиться к ней серьезно — и расклад на поле резко меняется не в мою пользу. В то, что смертельно опасно и страшно до потери пульса, я могу только играть. Если избежать не получилось.
Вот и сейчас все стало слишком серьезно. И очень страшно. Ставки повысились, и жизнь сдала крапленые карты.
Пятью часами ранее Кавказ напряженно вглядывается в дорогу. Трафик плотный, хотя уже ночь. Но у курортников по-прежнему нет никакой войны.
— Ты не устал?
— Нет, но давай через час тормознем. Дождемся Вала, поспим часок и дальше.
— Ты возвращайся к нему, я дальше сама.
— Нет, Лен, давай мы уже убедимся, что все ок и ты дома.
— Все будет хорошо, обещаю.
Мне нужно остаться одной. Нужно прожить поездку — первую за два года — «не туда». Туда нельзя. Слишком опасно. И пожалуй, уже не нужно. Все запуталось, но я уже вижу кончик, потянув за который развяжешь самые сложные узлы. Просто прежде, чем сделать шаг вперед, нужно оставить позади все тени прошлого. С любовью и благодарностью — за все. Но пока это необходимо осознать, уложить в голове. В пятницу простились с Максом, нашим Соловьем. Война. И меня кроют «вьетнамские флешбэки». Я даю им волю быть. Воспоминания красивыми картинками и знакомыми голосами проходят сквозь меня, растворяются в мутном стекле и исчезают в красивом июльском рассвете, освобождая место чему-то большому. Чему-то настоящему до последней молекулы.
— А что, если они пойдут в наступление, когда я приеду?
— Если они пойдут в наступление, когда ты едешь сюда… я клянусь святым и грешным… я просто их сотру с лица земли вместе с землей.
— Я еду. Тороплюсь.
— Будь аккуратна.
…ночь, гараж в цокольном этаже дома, которого уже нет. За забором работают «грады». Буднично что-то прилетает рядом в ответ. Но нам страшно не поэтому. А потому, что сюрприз — на свой страх и риск. Соловей, Царство ему Небесное, спускается к нам. В руках у него два торта.
— Вот, успели.
— Спасибо огромное! Они чудо.
Телефон разрывается от гневных СМС: «Ты где? Почему не отвечаешь? Ау!! Ты где, блин?! Да что случилось?!»
Пять часов без связи. До 00.00 — три минуты. Зажигаем трясущимися от волнения руками свечи.
— Пошли скорее, пошли. Как раз в 00 выйдем!
Варза и Соловей поднимаются первыми, мы с Катей и тортами — за ними. За нами гуртом выстраиваются аидовские. Кто-то гасит свет.
— С днем рождения тебя! С днем рождения тебя! С днем рождения, наш Командир, с днем рождения тебя!
Он смеется, закрывая лицо руками. Я плачу от радости и потому, что отпускает напряжение. За окном дают
