и не отходит.
– Дрянь!
Его ноздри раздуваются, и ублюдок подлетает, перехватываю мою руку со скальпелем, а второй ударяет по лицу так, что моя голова дергается.
Теряю на время ориентир в пространстве и не сразу понимаю, когда меня поднимают и кладут куда-то. Лишь чувствую, как веревки на запястьях вновь появляются.
Мотаю головой и стараюсь привести себя в чувство.
Когда перед глазами снова проясняется, то понимаю, что меня вернули на ту кушетку и заново привязали, только уже более туго.
Натыкаюсь и на Селин, которая обрабатывает ранения Дэрила, когда другие покидают это место, оставляя нас троих.
Мужчина сталкивается со мной взглядами и убирает руку сестры, вставая и подходя к шкафу, из которого достает какой-то мешок.
– Я расслабился. Спасибо, что напомнила, Эйви.
Он берет бинт, откладывая мешок и перематывает свои раны, когда его сестра разрезает мешок и берет… столовую ложку.
– Если что, то это моя идея. Раз мой брат хочет услышать крики, то он их услышит.
Она зачерпывает что-то из мешка и замирает с ложкой над моим телом.
Что они…
Сыпет на открытую рану, и сначала я секунды не чувствую ничего, а после мой мир взрывается вспышками боли.
Это соль!
Она высыпает целую ложку и свободной рукой начинает её втирать в рану.
Держись.
- Не могу! – я кричу это, испытывая боль похуже, чем от кнута.
– С кем ты говоришь? – спрашивает Селин, склоняя голову и улыбаясь.
Ощущаю, как соль разъедает рану, и продолжаю вопить то открывая глаза и видя, как улыбается и ублюдок Дэрил, то закрывая их обратно.
Селин зачерпывает из мешка следующую ложку с солью и высыпает её на другой порез.
Мои крики становятся хриплыми, сорванными. Я захлебываюсь ими, словно тону в океане боли.
Каждая клетка моего тела, кажется, вопит в унисон, протестуя против этой нечеловеческой пытки.
Соль, проникая вглубь раны, обжигает нервные окончания, словно тысячи маленьких искр взрываются внутри меня.
Я пытаюсь вырваться, дергаюсь, но веревки врезаются в запястья, оставляя красные следы.
Бесполезно.
Разум ускользает, сознание то проясняется, то погружается в мутный туман.
Боль возвращает меня, не дает полностью отключиться.
– Умоляй, – слышу сквозь свои крики, как это говорит Дэрил. – Умоляй, и, возможно, твои мучения на сегодня прекратятся.
Не делай этого. Терпи. Они хотят сломать тебя.
– Я не могу терпеть! – кричу, обращаясь к Ашеру и смотря на его видение.
– Кого ты видишь, Эйви? – шепчет Дэрил. – Покойную маму? Или кого-то, кого любила? – очередная соль и боль. – Кто это?
Ответь ему. Посмотри, что будет.
Я сглатываю слюну, тяжело дыша, и поворачиваюсь к Дэрилу, чтобы произнести:
– Ашера. Ашера Тернера.
Вижу, как в его глазах мелькает удивление, даже Селин замирает, переставая втирать мне соль. Руки женщины едва вздрагивают.
Дэрил глубоко вздыхает, и от меня ничего не ускользает. Да, я продолжаю смотреть, не взирая на боль.
Кажется, даже венка на его шее и шее сестры сильно дергается.
Я знаю, что они сейчас испытывают и ни с чем другим это чувство никогда не перепутаю.
Страх.
Они боятся его.
Мне неизвестно по какой причине, но вероятно им был знаком Ашер.
– Что ж… – берет себя в руки Дэрил, – весьма неожиданно. И что он говорит тебе? Впрочем, неважно. Мертвецы не умеют говорить. Мне прекрасно известно, что этот ликтор умер. Теперь моя очередь, Селин.
Мужчина забирает у сестры ложку и также зачерпывает соль, которую втирает мне в другую рану.
Пытка длится вечность.
Я даже больше не могу пошевелиться. Силы стремительно покидают меня.
Когда все свежие порезы заканчиваются, то Дэрил наносит новые, а Селин начинает втирать соль и туда.
Я больше не могу.
– Умоляй.
Прикрываю глаза, когда Дэрил заставляет их вновь открыть.
– Давай, Эйви. Всего одно слово. Пожалуйста. Скажи его.
Очередной хриплый крик.
В голове гудит, как в улье.
Слова застревают в горле, превратившись в невнятное бульканье. Смотрю на Дэрила сквозь пелену слез, но вижу лишь торжествующее злорадство.
Порез и соль.
– … нет, – слабо говорю это слово, когда он наклоняется и замирает.
– Что ты сказала?
– Нет…
– Нет? Это не то слово, Эйви. Другое. Мне нужно другое. Давай же.
Новый небольшой, но глубокий порез, и в него падают крупинки соли.
Как больно! БОЛЬНО!
– … пож… – голос обрывается, – нет! Пожа… Пожалуйста, не надо! Хватит!
Я воплю эти слова.
Дэрил усмехается, его глаза сверкают нездоровым блеском.
– Пожалуйста! Хватит, пожалуйста, – продолжаю повторять, как молитву, чувствуя себя сломленной и побежденной. Разбитой. – Почему? Зачем вы это делаете…? Пожалуйста, хватит… Остановитесь…
Дальше из меня вырывается лишь бессвязный бред, и я задаю все те вопросы, на которые и так знаю ответ.
Я умоляю и умоляю до тех пор, пока голос окончательно не пропадает, а пытка не прекращается.
Моё тело относят обратно в камеру и бросают на землю, надевая кандалы и приковывают их к цепям.
Слез больше нет. Лишь одно сплошное опустошение и боль, которая заняла место страха.
Глава 22
По ощущениям проходят месяцы, а я все еще здесь.
У меня нет более никакого желания бежать, потому что ничего не получится.
Да. Я пробовала и облажалась. Оба раза, за которыми следовала ужасная пытка.
Мой ориентир во времени это лишь редкие разы, когда меня выводят на улицу, а именно листва на деревьях и климат, который несильно то и меняется в этой местности. Выводят, чтобы пытать струями только уже ледяной воды. Редко в ход идет кнут, но теперь мне не наносят такое количество ударов. Максимум – пять. Каждый раз Дэрил и Селин думают, как им доставить мне больше боли и каждый раз я молю их о пощаде.
Я не могу больше этого выносить.
В этой камере время потеряло всякий смысл. Существуют только моменты боли и короткие передышки между ними.
Я научилась распознавать приближение мучителей по скрипу двери, по их тяжелым шагам. Сердце замирает, тело немеет, и я жду. Жду неизбежного.
Я больше не чувствую ни злости, ни обиды. Только всепоглощающую усталость. Усталость от боли, от страха, от безнадежности.
Кафоликон мне теперь не дают в капсулах. Содержимое просто растворяют в еде, и я не знаю, когда именно его принимаю, потому что на вкус он никак не ощущается. Вероятно, это сделано специально для того, чтобы я не ориентировалась.
Я стараюсь держаться лишь благодаря воспоминаниям. Думаю, о брате, вспоминая свою изначальную цель. Но это делать всё сложнее. Да и я уже не так уверена, что получится добраться до Тоби. Это нереально…
Вспоминая слова Маркуса
