И мир идёт дорогой той,
Где нет цензуры и запрета,
Устои общества – долой.
Прав тот, кто ярче и желанней
На вкус «безвкусицы» толпы.
Язык становится всё бранней,
Культуры рушатся столпы…
Летим куда-то вглубь болота,
Пути назад оттуда нет.
Не в рай нас ждут теперь ворота,
А в ад кромешный взят билет.
И в этой жуткой Мельпомене,
Что именуем словом «жизнь»,
Никто не думает о смене —
Настала эра голубизн.
Увы, великое наследье,
Что пронесли через века,
Разбито в прах, и лихолетье
Накроет мир наверняка.
Не буду строить я иллюзий,
Что из руин воздвигнем храм
В эпоху хаоса, безвкусий,
Что проживать досталось нам.
Но верю, что остались люди,
Кто душу трендам не продаст.
И только им одним, по сути,
Тащить по жизни сей балласт:
Всех толерантных аморалов,
Рабов прозападных идей,
А также геев, неформалов —
Немало и таких людей.
Им наплевать, что завтра станет —
Живут, как трутни, жизни миг.
А мир наш всё же в бездну канет…
Он края пропасти достиг.
Не посрамим Отчизны честь!
Маразма много век текущий нам преподнёс и принесёт.
Не тот главнее, кто могучий, а тот, кто ноет и зовёт
Всех на расистские разборки да за свободную любовь.
Чтоб вышли массово шестёрки и СМИ трубили вновь и вновь,
Как угнетают человеков, как тяжело им, бедным, тут.
Никто не вспомнит тонны чеков, что дали иль ещё дадут,
Дабы добавить драматизма и верил зритель по ТВ —
Нет в Штатах места для расизма, а здесь он есть, и во главе
Стоит вся нация, всецело! «Всех на колени и гнобить».
А нам до негров нет ведь дела, и не обязаны любить
Мы всех и вся. Достали этим. Ну были мавры при царе,
Внесли свой вклад. Что ж, дальше едем. Других не знали
при дворе?
Тогда при чём тут лесбиянки и голубцов отважный полк?
Они ль бросались в смерть под танки? От них на фронте
был ли толк?
Но вот теперь пришла свобода, и мы должны вдруг полюбить.
Нет, не героя, а урода, что лишь очком готов крутить.
Они на Западе иконы, без геев «Оскар» не дадут…
А мы должны им бить поклоны и преклоняться там и тут?
Послать бы их, а то достали. Туда же афронегритят.
Они ж работы не искали, они трудиться не хотят,
Им лишь бы денежка в кармане, куриных крылышек пакет.
А вот в Ираке иль Иране? Им неизвестен сей ответ.
Но за права свои дерутся, шумят, громят и грабят всех.
В Европе, Штатах пусть ведутся, а мы при чём? Мы не из тех,
Кто будет думать точкой пятой, склонять колено, лебезить.
Не примем мы сей тренд проклятый: мы били, бьём
и будем бить.
Живёт в нас память наших предков, колени гнуть —
не наш приём.
Не ждём подачек и объедков – с чем к нам придёшь,
тем и убьём.
Пускай не все так рассуждают, да это даже ничего.
Муж и жена – семья. Все знают. Но ведь не пола одного?!
А то, что Запад догнивает, так пусть гниёт, нам наплевать!
Гниенья вонь не досаждает: тут запах трудно различать —
Везде «ковид» и аносмия. Знать, в пандемии плюсы есть!
Им не склонить тебя, Россия! Не посрамим Отчизны честь!
«Родимый дом у края леса стоит холодный и пустой…»
Родимый дом у края леса стоит холодный и пустой.
Забыта снежная завеса, теперь всё залито водой.
Зима морозила округу, здесь невозможно было жить,
Ждал дом весну – свою подругу, готовый двери всем открыть,
Впустить скорей людей к камину, чтоб обогреть и дать уют.
Представьте только ту картину: дрова трещат, почти поют,
И дым уносится из дома, слегка качаясь на ветру.
На сердце нега и истома. Как здесь прекрасно. Разве вру?
Мне этот дом – оплот покоя, к нему спешу от разных бед.
Не знал тогда, фундамент строя, что подороже всех монет
Он будет сердцу. Но так стало, что дом мой – Родина моя.
Кому-то о́строва всё мало, пускай таким Господь судья,
А мне шесть соток под Москвою дороже всех заморских
вилл.
И этой раннею весною хочу, чтоб двери дом открыл.
И, постояв чуть на пороге, войду в него, сниму пальто,
А с ним с души сниму тревоги. «Встречай, родимое гнездо!»
«Что ждёт нас в этой жизни, когда себя не знаем…»
Что ждёт нас в этой жизни, когда себя не знаем,
Историю не ценим и память мы не чтим?
Всё лучшее, что было, в минуты растеряем,
Присядем у корыта, со злобой вдаль глядим.
Не нравится ни капли нам то, что происходит,
Без критики не можем спокойно в мире жить.
И потихоньку каждый друг другу в чём-то шкодит,
При том что руководству покорно в рот глядит:
Не надоело ль всё же лизать вам эти жопы?
Начальник – не хозяин, и рабства нет давно.
Зачем тогда ведёте себя все как холопы?
Неужто жить свободно вам всем запрещено?
Возьмите свою волю в кулак, да поскорее.
Не будьте же аморфны, вы личности иль шлак?
Живите честной жизнью, ведомые идеей,
Не замарать чтоб чести, даст Бог. Да будет так!
Примечания
1
О готовившейся с конца прошлой