главного героя, простого деревенского парня[24].
Брюки повседневные мужские, конец 1910-х – первая половина 1920-х гг.
Печатные клейма на мануфактурных мешках, из которых сшиты карманы брюк, конец 1910-х – первая половина 1920-х гг.
Все фотоснимки из коллекции автора.
Все предметы и фотографии сделаны в Российской империи, если не указано иное.
Революционные события 1917 года, а также ряд дальнейших масштабных социальных потрясений повлекли за собой рождение множества предрассудков в отношении представителей бывших власть имущих, названных «буржуями». На деле множество «буржуазных» элементов костюма не исчезли, носились по привычке на разных территориях бывшей империи: Великое княжество Финляндское, Царство Польское. Кроме того, речь идет об украинских территориях, которые, в свою очередь, испытывали сильное влияние Австро-Венгрии и Польши.
Это свидетельствует о том, что, несмотря на разрушение сословной перегородки и масштабные изменения в жизни большинства, – у многих осталась старая психология, чувства, привычки, быт – одежда ушедшей эпохи продолжала жить в гардеробе обычного горожанина.
Студийный портрет мужчины в модном визитном костюме, 1919 г., Краматорск
В марте 1920 года был провозглашен новый государственный курс на восстановление экономики страны – новая экономическая политика (НЭП). К лету 1921 года начали снова работать торговые ряды на Кузнецком мосту, на Тверской и на Петровке, по галереям которых снова прогуливались нарядные дамы и по-европейски одетые мужчины[25]. Дальше – больше, открываются игорные дома, тотализаторы, оживают особняки[26], а в 1922 году в Москве как будто бы вернулись дореволюционные времена: «Москва залита электричеством, снуют трамваи, автомобили, витрины магазинов полны самыми разнообразными товарами, – заграничные и наши ткани, шелка, хрусталь, старина, драгоценные безделушки, гастрономия, в бывшем магазине Елисеева на Тверской и дичь, и рыба, и фрукты, и галантные приказчики, к каждом слову прибавляющие „с“, – все на старых местах». Но это возрождение и шикующие нэпманы стали лишь временным явлением перед тяжелыми 1930-ми годами. В некоторой степени судьбу бывшего купечества, интеллигенции и других «буржуев» обобщил выдающийся писатель периода первых двух десятилетий советской власти Пантелеймон Романов образом советского служащего товарища Кислякова. Последний, по дороге в музей, ощущал некоторое тревожное чувство, его выводила из себя любая мелочь, «даже то, что его пальто было на спине разорвано и заштопано рукой жены, заставляло его съеживаться, так как ему казалось, что все идущие сзади него смотрят на это заштопанное место и думают: „Вон общипанный интеллигент идёт! “»[27]
Глава 5
Жилет из театра
За более чем десять лет формирования собственной коллекции приходит осознание, что в XX веке, помимо государственных музеев и частных коллекционеров, существовали несколько крупных «держателей» исторического текстиля – театр и киностудии. Именуя их термином «держатели», я намеренно выделяю назначение этих коллекций. Они приобретались не как реликвии или артефакты для бережного хранения или экспонирования в витринах, а главным образом для создания нарядов с нередкими переделками аутентичных предметов или в качестве «костюмного реквизита»[28]. Лишь потом, после окончания работ над картиной, эти предметы списывались и оседали на театральных антресолях. Обывателю было бы интересно узнать причину, по которой театрам так необходима старинная, подлинная одежда, ведь для артиста можно было бы пошить современный наряд по старому образцу и не задействовать в постановке ветхие 100-летние предметы. Ответ на этот вопрос дает директор Малого драматического театра (ул. Рубинштейна, д. 24, г. Санкт-Петербург) Л. А. Додин: «Потому что в театре необходимо ощущение подлинного. Это манит артистов, дает им чувство правды…»[29]
Еще в XIX веке театры занимались закупкой уже на тот момент старинных вещей для спектаклей. Например, для трагедии «Царь Федор Иоаннович» выдающийся русский режиссер К. С. Станиславский организовывал целые экспедиции в деревни для поиска реквизита эпохи начала XVII века. Кроме того, одним из этапов деятельности рабочей группы стал визит на знаменитую Нижегородскую ярмарку, где были приобретены различные вещи, в том числе одежда – материалы для будущих костюмов трагедии. «На этот раз мне посчастливилось: не успел я приехать в тот ряд, где обыкновенно продаются вещи, как наткнулся на большую кучу мусора, перемешанного с вещами и всякой ветошью»[30], – писал Станиславский в своих воспоминаниях.
В советское время ткани были дефицитным товаром. Многим постановщикам кинокартин или театральных представлений приходилось выходить из положения с помощью подручных средств, приобретая ткани и старинную одежду для создания костюмов в соответствии с эпохой будущей постановки. Подобные процедуры были актуальными в первой половине XX века, аналогичным образом поступали и в послевоенное время. Особенно занимателен период 1960-1970-х, когда многие из коммуналок или бараков переезжали в хрущевки и выкидывали в тот момент на помойку роскошные платья, сундуки, буфеты, которые все равно не влезли бы в новую квартиру. Именно тогда художники по костюмам создавали запас для творчества. Практика сохранилась и в последней четверти XX века. Так, например, художник по костюмам и нынешняя заведующая кафедрой костюма в Школе-студии МХАТ Р. А. Хомская вспоминает, как, будучи ассистентом при создании советско-чехословацкого фильма «Лев Толстой» 1984 года на киностудии им. М. Горького, она с коллегами давала объявления в газеты и на радио о поиске старинной одежды. Результат такой деятельности киностудии им. М. Горького известен – сейчас она является обладателем весьма крупной коллекции исторического текстиля: одежды, обуви, головных уборов и аксессуаров[31]. В XXI веке практика создания образов для постановок с использованием исторического текстиля сохранилась – в середине 2010-х годов я лично был свидетелем визита члена рабочей группы в петербургский антикварный магазин для покупки одежды конца XIX – начала XX века.
Напрямую знакомство с наследием советских театров в моем случае состоялось осенью 2024 года, когда в коллекцию передали несколько предметов одежды, один из них оказался с печатями костюмерных. Последние были обнаружены на разорванной по шву шелковой подкладке черного мужского жилета.
Жилет повседневный мужской, 1910 г., Москва, принадлежал российскому актеру В. А. Блюменталь-Тамарину
Владельческая бирка на ремешке жилета
Пошитый на заказ в 1910 году жилет красив и лаконичен, как и полагается элементу мужского костюма, но к нынешнему времени он утерял все свои пуговицы, кроме одной, часть заднего ремешка, заработал множество разрывов и утрат. Сейчас это все неважно, так как, помимо точной даты, на бирке
