с ним случилось.
Душегубка продолжила говорить:
— Хотя сейчас все только о том и говорят, как тебе чудом удалось выжить. Во всех газетах твоё лицо.
— Не таким уж и чудом, — возразил Джерри.
— М-да, — лишь протянула девушка и замолчала.
Джерри перевёл взгляд на надгробный камень. На тёмном сером мраморе красовалась вычурная надпись:
«Рональд Даурский. 16.05.1090 — 05.09.1111 г. Любимый и любящий сын».
Джерри невольно сощурился при прочтении последний фразы — он бы точно не хотел подобное на своей могиле. Хотя, возможно, Рону она хорошо подходила.
У холодного камня лежали увядшие букеты цветов, которые в изобилии возложили на могилу на годовщину смерти месяц назад. Джерри шагнул к могиле и бросил поверх сухих цветков яркий голубой букет. Он с тихим шорохом упал на них, подняв пыль и поломав сухие листья. Слишком живой на фоне остальных.
— Цветы, серьёзно? — фыркнула Душегубка.
— Рон как-то рассказал, что ваш отец хотел назвать его Ирисом, в честь цветка. Вроде как ваша семейная традиция, насколько я помню, — Джерри покосился на сидящую перед собой девушку. — Мы ещё долго шутили на эту тему, — Джерри глянул на букет синих ирисов. — Думаю, он бы оценил.
Джерри не видел выражение лица Душегубки, но плечи её расслабились, руки отпустили колени и опёрлись о землю.
— Дурацкая традиция, — сказала девушка таким тоном, словно кто-то произнёс что-то мерзкое. — Рону повезло, мать отговорила отца называть его в честь цветка. А ради меня она даже этого не сделала! — девушка громко фыркнула и устроила голову на согнутых коленях. — Но, признаться, если отцу что-то взбредало в голову, его сложно было переубедить. И надо же было ему решить назвать первую дочь в честь своей покойной сестры! Мать здесь виновата разве что в том, что первой родила именно меня.
Джерри пожал плечами, хоть Душегубка этого не увидела.
— Меня назвали в честь Джерома, создателя мира. Хотя логичней было назвать так Альфиса, он же первенец.
— Серьёзно? — Душегубка наконец-то повернулась к Джерри, и на него уставилась пара холодных голубых глаз. — Ты второй? — она осмотрела своего собеседника с головы до ног и фыркнула: — По вам не скажешь.
— Это ещё ничего. Многие думают, что старший сын в семье Гунтаро — Кенни. Забавно наблюдать, когда нас начинают выстраивать по старшинству.
Душегубка улыбнулась, явно оценив шутку. Она задумчиво промычала и певуче спросила:
— В честь Джерома?.. Ты же вроде Джереми?
На этом вопросе Джерри вернул девушке улыбку и с теплотой проговорил:
— Здесь можно поблагодарить отца. Он сумел отговорить мать называть меня так. Родители тогда только переехали в мир Джерома, матушка была без ума от него…
— Ох уж эти родители, — улыбнулась Душегубка, но в следующее мгновение эту улыбку тронула печаль. Девушка снова отвернулась к могиле и замолчала.
Джерри кивнул. Его глаза уставились на две даты и прочерк между ними. Юноша так внимательно смотрел на них, что далеко не сразу осознал, что избегал смотреть на изображённый над датой портрет, хотя прекрасно видел его. Человек на каменной плите был совершенно незнаком Джерри. Сколько бы он на него ни смотрел, не мог найти сходства между этим юношей с умиротворённым выражением лица и убранными в маленький хвост волосами и тем жизнерадостным парнем, который вечно улыбался и убирал с лица непослушные кудри.
Тишину прервал голос Душегубки:
— Ты когда-нибудь видел свою смерть?
Джерри отвёл взгляд и уставился в небо. Это был тот самый вопрос, на который он хотел бы отвечать меньше всего. И если бы кто-то спросил его об этом до событий на практике, Джерри, вероятно бы, отмахнулся от ответа. Но после того дня что-то в нём изменилось, и теперь его бойкость и своенравность сдали позиции, уступив усталости.
— Да, — коротко ответил Джерри, всё также глядя в небо. — К счастью, я быстро забываю несбывшееся будущее. Иначе бы точно с ума сошёл.
— И как оно?
Джерри горько усмехнулся и пожал плечами.
— Страшно. Больше я ничего не могу сказать, — Джерри прикрыл глаза и потёр уставшие веки. — Как же меня раздражает, что все эти воспоминания исчезают из моей памяти, кто бы знал. Мне кажется, я что-то упускаю. Кажется, что я забываю что-то очень важное…
— Нашёл, из-за чего страдать! — перебила его Душегубка. — Ты помнишь всю свою жизнь буквально полностью! Остальные люди обречены забывать свою единственную прожитую жизнь! А ты переживаешь, что не помнишь какие-то там видения.
— Людям всегда мало того, что у них есть.
Джерри убрал руку от век и открыл глаза. Вряд ли кто-то мог понять ясновидящего. Как они могут осознать, что важнее не то, что с тобой произошло, а почему ты так поступил?
Сколько раз Джерри оглядывался на своё прошлое и не мог вспомнить, почему тогда сделал именно такой выбор. Неужели не было лучшего решения? А если это был лучший выбор, то каким был бы худший?
— Ты не думал, где хочешь быть похоронен? — девушка спросила об этом так, словно разговаривала о чем-то обыденном.
Джерри оторвал взгляд от прочерка и глянул на окружающие его каменные плиты.
— Думал, — задумчиво начал он. — Точно не в подобном месте. После смерти хочу остаться наедине сам с собой.
Душегубка задумчиво вздохнула.
— Где-нибудь у дома?
— Нет, — мгновенно ответил Джерри. — Там мне точно покоя не дадут.
— Понимаю, — усмехнулась девушка.
Джерри молчал. Он сам не понимал, почему медлил с ответом, ведь уже давно хорошо знал, чего хочет.
— Было бы здорово в Реальности, — наконец-то решился заговорить Джерри. — Не знаю почему, но мне кажется, там спокойнее, чем здесь.
Душегубка присвистнула.
— Ну и запросы у тебя.
— Да, такое пожелание может влететь в копеечку, — согласился Джерри, по-прежнему рассматривая даты и чёрточку между ними на надгробном камне Рона. — Может, к тому времени я накоплю достаточно.
— Эх, — Душегубка развалилась на траве прямо около могилы и задумчиво усваивалась в небо. — Как хорошо быть богатым… Повезло.
— А ты где хочешь быть похороненной? — проигнорировав последние слова девушки, спросил Джерри.
Душегубка пожала плечами, словно для всех это должен был быть такой же очевидный факт, как и для неё.
— Здесь, с братом, — она покосилась на надгробную плиту и на небольшое
