голубыми лентами, будет совсем неплохо, — сказала она, смиряясь со своей участью…
Анджела смотрела на приемную сестру. Все в Элли было странным. Она за много лет так и не привыкла, что Элли думает совсем не так, как все другие девушки. Все девушки хотели на бал, а Элли — нет. Все девушки мечтали выйти замуж, а Элли всеми силами стремилась избежать этой участи.
В семнадцать лет ей уже сделали два предложения. Анджела, знатная и красивая, не получила ни одного. Элли же, приемыш, со своими лучистыми глазами и яркой улыбкой, притягивала мужчин, как магнит. Даже представители самых знатных семейств Ливерпуля стремились завести с ней знакомство. Элли уклонялась от знаков внимания, старалась быть как можно незаметнее, и все равно… И все равно ее замечали. Был в ней какой-то внутренний свет, на который, как мотыльки, слетались все, желая погреться в нем. Анджела тоже когда-то не смогла пройти мимо. Это не она сделала милость Элли, умоляя мать забрать ее в дом. Это Элли сделала им милость, согласившись жить в их доме…
Леди Эстер положила ткань на стол.
— Элли, — проговорила она, стараясь быть вежливой, — сэр Майкл редко к кому-то благоволит так, как к тебе. Он выделил денег на твое приданое и готов представить тебя в свете. Поэтому постарайся не разочаровать его, а найти себе пару. Ты должна устроить свою судьбу!
Элли смотрела на нее очень серьезно. Потом кивнула.
— Хорошо, маменька.
Но Анджела видела, как потемнели глаза Элли. Что ж, в конце концов, на бал они пойдут вместе, и Анджеле не будет там страшно и одиноко. Элли всегда сможет подержать ее за руку и сказать что-то смешное. Никто не заставляет их выходить замуж сразу после бала.
…
— Пойдем в порт?
Элли вышла из магазина следом за Анджелой. Предложение прозвучало неожиданно, но все давно привыкли к странностям Элли. Порт был силой притяжения, и когда Элли нервничала, она всегда шла в порт. Вид кораблей на рейде успокаивал ее, и глаза ее из темных и холодных снова становились голубыми и лучистыми.
— Маменька? — Анджела обернулась на мать.
Леди Эстер вздохнула.
— Хорошо.
Карета принесла их в порт вместо шляпного магазина, который дамы собирались посетить. Элли легко выскочила из кареты и пошла к самому пирсу. Туда, где сидели нищие, переругивались матросы, тащившие какие-то мешки, стояли на причале маленькие суда и лодки.
Солнце озарило каштановые волосы Элли, делая их медными. Она все шла и шла, обдуваемая ветром, и белое платье ее билось, как флаг на ветру.
— Что же ей нужно… — пробормотала Анджела.
Она много лет пыталась понять приемную сестру. Элли никогда не говорила, что ищет в порту, а если Анджела настаивала, то отшучивалась. Но порт тянул и манил ее, и теперь, стоя на пирсе и смотря вдаль, на море, Элли снова чего-то ждала. Анджела поспешила за ней, и вскоре тоже смотрела на волны. За много лет она привыкла к странностям сестры, но тайна ее не переставала манить и тревожить. И тайна эта была связана с морем.
— Красиво, правда, — Элли повернула к ней лицо, и Анджела увидела, что на глазах сестры блестят искры слез.
— Красиво.
Анджела родилась на Ямайке, где отец когда-то занимал пост губернатора, но ничего не помнила из тех времен. Ее привезли в Англию, когда ей было пять лет, и с тех пор она не интересовалась морем. Если бы ни Элли, она бы быстро забыла, что Ливерпуль живет портом.
Элли глубоко вдохнула. Полной грудью. Потом подняла руку и коснулась серебряной монетки, которая все еще висела у нее на шее. О чем она думала? Анжела отвернулась. Было обидно, что Элли не доверяет ей в самом главном. Но, возможно, она просто не может сказать. Может быть, она дала клятву? В конце концов, Элли никогда не просила их забирать ее с улицы. Они сами пожелали видеть ее в своем доме. Видеть ее всю, целиком, вместе с монеткой, и вместе с тайной.
…
— Ты просто невероятно хороша!
На Элли было белое платье с голубыми лентами. Тоненькая, невесомая, он смотрела в зеркало, и глаза ее улыбались. Анджела знала, что ночью Элли куда-то ходила. Ее не было дома, а потом она пришла, залезла в окно первого этажа. Где была сестра? Анджела поправила оборки своего платья с золотистым газом. Газ действительно шел ей, оттеняя золотистый цвет волос и такие же золотистые глаза, обрамленные черными ресницами. Анджела была красива и знала это. Но могла ли она сравниться с Элли, с ее лучистой улыбкой, с ее светом? Внешность Элли казалась достаточно простенькой, но это только казалась. Правильные утонченные черты лица, тонкие брови, маленький ротик, огромные синие глаза, будто заглядывающие тебе в душу.
— Когда мы выезжаем? — голос Элли дрогнул.
Неужели она нервничает перед балом? Анджела удивилась. Элли все время подшучивала над ее страхами, а теперь, оказывается, боится сама.
— Подождем маменьку. Думаю, уже можно спускаться вниз.
Губы Элли дрогнули. Она подошла ближе к зеркалу, и долго стояла, будто принимала самое важное в жизни решение. Рука ее лежала на столешнице, и периодически она постукивала по столешнице пальцем. Потом будто решившись, подошла к своему столику, где хранила украшения и разные безделушки, и достала черную коробочку. Анджела сделала несколько шагов к сестре. Коробочка была из черного дерева без рисунка. Кое-где она была испачкана землей, и Элли заботливо стерла с нее грязь платочком. Потом она раскрыла коробочку, и Анджела ахнула. Ярким отраженным светом сияли перед ней невероятной красоты алмазы, собранные в странное ожерелье, созданное будто из переплетения ветвей каких-то ледяных деревьев.
— Элли! Откуда это? — Анджела склонилась над ожерельем, разглядывая его.
— Это мне досталось от отца, — сказала Элли.
— Но… кто твой отец?
Элли рассмеялась.
— Тот, кто подарил мне ожерелье. И я должна из уважения к отцу надеть ожерелье на свой первый бал. Я уверена, оно принесет мне счастье.
— Но это безумно, невероятно дорогая вещь! — проговорила Анджела.
— Да, — Элли достала ожерелье, засиявшее огнями, из шкатулки и надела на шею, — оно бесценно.
Глава 3
Лорд Генри приезжает в Ливерпуль
Лорд Генри Соверсет, второй сын герцога Невиленда, никогда до этого не бывал в Ливерпуле. Дядюшка его, решивший умереть в самый неподходящий момент и непременно желавший оставить ему
