разумом. Жар обжигал его глаза, терзал его, вонзая раскаленные добела ножи ему в бок. Целые периоды времени ускользали из его памяти. Он полз, он бежал, он спотыкался, все вперёд и вперёд, миля за милей.
Он помнил, как вдали блестели окна гидропонной фабрики, похожие на голубые надгробия. Потом – ослепительно солнечное забвение. Затем он вспомнил, как стоял в дверях бара, обшаривая взглядом прохладные, пустые тени, и увидел испуганное, искаженное агонией лицо марсианского бармена. Потом он ничего не помнил, только знал, что каким-то образом проделал долгий путь обратно к жизни только для того, чтобы почувствовать, как его затягивает вниз, в горячую черную смерть.
Три недели спустя Кейс Бэрроуз как-то вечером сидел в баре с несколькими другими шахтерами и старателями. Это был его первый день после выхода из терранского госпиталя, где ожоговая хирургия и пересадки кожи окончательно восстановили его тело. За стойкой бара сидел новый толстый марсианин. Прежний, как узнал Кейс, покончил с собой в тот день, когда Кейс вернулся в город.
Старатели без устали выпытывали у Кейса информацию.
– Что ты там обнаружил, Кейс? Жилу?
– Ничего, – тихо ответил Кейс, отпивая виски.
– Город из солнечного металла, Кейс?
– Ничего, кроме дьявола, Чарли. Дьявола, что навевает множество безумных снов. И сплетает их, как паутину.
– О чём ты говоришь?
За столом раздалось насмешливое фырканье.
– Видел там Хаспа, Кейс? Он ушел примерно в то же время, что и ты.
– Я никого не видел.
– Кроме дьявола, – произнёс кто-то с насмешкой.
– Кроме дьявола, – согласился Кейс и со стуком поставил свой стакан на стол. – С меня хватит этой пустыни. Нам здесь не место, никому из нас. Мы ковыряемся в том, что нам не принадлежит.
– Собираешься найти обычную хорошую работу, жениться и остепениться, правда, Кейс? – съязвил другой старатель.
– Да, – тихо сказал Кейс. – Именно это я и собираюсь сделать. -
Глумливый старатель заткнулся. Остальные посмотрели сначала на Кейса, затем на сидящих за столом. Они увидели ад в глазах Кейса Бэрроуза.
– Эй, Кейс, – сказал один из них, – ты не можешь бросить ремесло старателя. Пустыня проглотила нас всех.
– Меня она выплюнула, – ответил Кейс, к которому вернулось подобие хорошего настроения, но за его словами скрывалась абсолютная серьезность. – Я собираюсь уехать как можно дальше от этого города и от марсианской пустыни. Сегодня вечером Марси в последний раз работает на фабрике. Она получит зарплату, мы улетим на полуночной почтовой ракете. Так что я прощаюсь со всеми вами и желаю, чтобы у вас тоже хватило ума всё бросить.
– Слова сумасшедшего, – прохрипел один из них.
– Может быть, и так, – ответил Кейс, вставая.
Он обвел взглядом стол. В комнате воцарилась мертвая тишина.
– Может быть, иногда лучше быть сумасшедшим.
Дверь открылась. Кейс обернулся, и на его губах появилась улыбка усталого облегчения. В дверях, ожидая, стояла Марси, ее лицо сияло надеждой и нетерпением. Кейс взял шлем и направился к ней, собираясь утонуть в целительной глубине ее глаз.
