мог нести вахту. Ни Сарапул, ни Пулька для этого не подходили, а Малыш уже прилично разбирался в навигации, ему лишь не хватало практики и усердия.
За четверть часа до восьми утра из казёнки показался помощник шкипера, или подшкипер, как ещё называли второго человека на корабле. Помощник вышел с двумя кружками кофе. Одну протянул Мите другую оставил себе. Звали его Семён Барахсанов и он ни много ни мало приходился племянником знаменитому Яшке Дальнобойщику. Помощник стал, наверное, лучшим приобретением «Незевая». Он закончил Морское училище и давно мог сам управлять шхуной в компании Рытова или в любой другой, но неожиданно для всех поругался со знаменитым дядей. По какой причине, никто не знал, а он сам не рассказывал. Так или иначе, другие корабельщики отказывали ему в найме то ли опасаясь недовольства Якова Семёновича, то ли предполагая вздорный характер Барахсанова. У Мити же выбора не имелось. Грамотный помощник ему требовался позарез. Он принял Семёна в команду и не прогадал.
Барахсанов раскурил трубку. Осмотрел паруса, взглянул на часы, на компас.
— Ветер зашёл к зюйду на один румб, — сказал Митя. — Даем четыре узла с четвертью. Курс держать прежний. В общем, принимай вахту.
Вахты они поделили по восемь часов, а не по четыре, как полагалось на большинстве флотов. Но на шхуне с маленьким экипажем так получалось проще. Ещё лучше было бы устроить три шестичасовые вахты, тогда дежурства сдвигались бы каждые сутки. Но для лишней вахты требовался ещё один грамотный мореход. Малыш Тек мог таким стать только через несколько месяцев.
Последним на палубе появился Фёдор Пулька. Самый старый матрос на шхуне. Как и Сарапул он родился в России, то есть по ту сторону Уральского хребта. В свое время, а именно десять лет назад, Пулька сбежал с российского парусника «Сокол», когда тот стоял в Виктории. Тогда, после битвы за Нутку, колонии неплохо пополнились свежей кровью с русских, испанских и английских кораблей. Ни на одном флоте мира жизнь простого матроса не считалась легкой. Беглецы долго отсиживались на хуторах в глубине Острова, но понемногу возвращались к привычному морскому делу.
— Эх, сколько ещё нам плавать-то, — заметил Пулька, оглядывая пустой горизонт. — Ни баб, ни еды нормальной.
Консервы давно кончились, солонину он не признавал. Рыбу не любил тоже, предпочитая свежее мясо, зелень и особенно чеснок.
— Остался бы на Нука-Хива, — сказал Барахсанов.
— Среди людоедов-то? — возразил Пулька.
— Ну так и что, что людоедов? — спокойно сказал Барахсанов. — Если, допустим, убьют, тебе всё равно будет, съедят тебя потом или закопают.
— Уж лучше пусть закопают.
— А как закопают, то там съедят черви, а если похоронят в море, то съедят рыбы и раки. Нам суждено быть съеденными так или иначе.
Ровно в восемь сдав вахту Барахсанову,Митя прошелся по шхуне. Заглянув за борт, понаблюдал за течением воды. Осмотрел крепления, натяжение парусов, веревок. Спустился с фонарем в трюм проверил, нет ли течи, затем потыкал и постучал свайкой по шпангоутам. Обычно он проводил тщательный осмотр в порту, но плавание затянулось и следовало держать ухо востро. Особенно в южных широтах, где дерево быстрее, чем огонь на пожаре, съедала всякая тропическая гниль или червь. Повреждений, однако, не обнаружилось, набор всё ещё оставался крепким. Митя ласково провел ладонью по выжженному на бимсе клейму и номеру.
Шестая серия, как назвали этот тип корабелы Эскимальта. Довольно старая по нынешним меркам. На части шпангоутов, на всех крупных деревьях набора значились цифры 06022. На случай кораблекрушения или захвата, да и вообще для порядка. Шестая серия, двадцать второе изделие.
Мальчишкой он бегал из Туземного городка, где проживал с мамой и младшим братом, на Новую набережную или к Торговой гавани, иногда даже дальше на берег пролива. И там, заняв место на холме, рассматривал проходящие, прибывающие и отходящие корабли. Все пацаны их компании разбирались в деталях рангоута и такелажа, легко отличали шхуны различных серий, знали по именам владельцев и шкиперов. Как и все остальные Митя мечтал сам стать когда-нибудь шкипером. Но в отличие от большинства мальцов, которые только мечтали, они с Сашкой Загайновым с малых лет искали путь осуществить мечту.
Прежде всего ему требовалось получить квалификацию. Наиболее верным путем считалось устроиться юнгами на торговую шхуну. Желательно на ту, что ходила к другому берегу океана — в Кантон или даже в Индию. Но такие вакансии отрывались нечасто. А на промысловой шхуне многому не научишься, она чаще стоит на якоре, чем плавает. Сашке в конце концов повезло, а Мите нет. Тем более, что на его попечении оказалась больная мать и младший братишка.
Другой путь лежал через Морское училище. Но обучение там стоило дорого, а собрать нужную сумму предстояло ему одному, у матери лишних средств не имелось. Найти работу, впрочем, не составляло труда. Складчина и городской совет заботились о том, чтобы никто в городе не голодал. Для детей и подростков всегда имелось несколько десятков вакансий от почтового курьера до уборки лошадиного дерьма с мостовых. Митя перепробовал многое из этого списка. Однажды целое лето ему пришлось поработать разносчиком льда в паевом товариществе «Холод». Нужно было засыпать колотый лёд из мешков в особые ящики под окнами домов, чьи хозяева подписались на обслуживание у товарищества. Зимой он чистил котлы от накипи, выгребал из топок золу, поработал и на самой грязной работе — очистке общественных выгребных ям.
Зато Морское училище открывало прямую дорогу к командованию, в то время как обычным путем, начиная с юнги, пришлось бы взбираться по должностной лестнице долгие годы. Тем более, что Митя Чеснишин не хотел работать по найму, он желал обладать собственной шхуной и быть хозяином самому себе.
В шестнадцать лет ему удалось скопить достаточно денег, чтобы стать самым молодым шкипером за штурвалом собственной шхуны за всю историю Виктории. Конечно Митя мог позволить себе только подержанную шхуну. Та, что он в конце концов приобрел, повидала виды, но все ещё годилась для плавания. Шхуну он называл «Незевай» в честь популярного в Виктории виски. Хотя пил молодой шкипер весьма умеренно, очень уж ему нравилось такое название.
Нет ничего прекраснее обладания собственным судном. Особенно таким судном, как «Незевай». Шхуны Эскимальта независимо от серии узнавали на всех берегах Тихого океана. Узнавали и в Индийском океане, и в Атлантике. Покупали охотно. Недорогие, очень быстрые, пусть груза они брали всего ничего, зато и команда требовалась небольшая.
