достигшая ступени Осознания. Она банально оступилась, споткнувшись об попавшийся ноги кусок мертвого монстра, и, из-за усталости не сумев восстановить равновесие, рухнула под ноги наседавшим на нее насекомым.
Умер и один Осознавший. Тот умело сражался, практически не получив ран, однако в очередной раз взмахнув топором, даже умением не сумел пробить панцирь возникшего перед ним гада. Тварь оказалась Королевской и мощным ударом лапы разворотила бойцу грудь, сломав ребра и достав до сердца. Не помогли ни броня, ни многократно усиленное в процессе развития тело.
К счастью, неподалеку оказался Леуштилат и не позволил чудовищу продолжить кровавую жатву. От его двуручного меча пало уже немало Пескомеров, а самого его густо покрывала кровь вперемешку с серебристой гемолимфой. Но воин-жрец не обращал внимания на раны и продолжал размахивать своим грозным оружием, сея вокруг себя смерть.
Зная Леуша, он наверняка хотел бы сразиться один на один с грозным противником, но я ни в коем случае не желал терять друга, а потому его с самого начала боя прикрывала пара гулей. Лечение которых стояло у темного клирика в приоритете.
Втроем они одолели монстра, и я, не удержавшись, призвал из Теневого могильника часть резерва, под прикрытием которого отправился на передовую. Я не мог позволить себе упустить столь ценный материал.
Дело в том, что это было уже третье Королевское насекомое, затесавшееся в рядах роя. Но первых двух успели своевременно обнаружить, после чего Уман с Еленгой обрушивали на них всю свою совокупную мощь Развивших. При поддержке других магов они превратили тварей в не поддающееся идентификации расчлененное и обожженное месиво.
Тут же труп Королевского монстра хоть и пострадал, но все оставался полезен достаточно сведущему в некромантии магу.
То есть мне!
— Стой, давэр! — крикнул заметивший мое поползновение караванщик, однако я не обратил на него внимания.
Я сам решу, что мне делать. И вообще, без меня потерь было бы уже куда больше. Гораздо больше! Так что имейте совесть, господа хорошие.
Сжимая в руке свой новенький меч и держа наготове практически уже оформленные в заклинание чары, в сопровождении группы мертвых бодигардов я добрался до передовой. Шум здесь стоял еще громче, чем возле фургонов. Шелестели и стрекотали лапки насекомых, трещал раскалываемый сталью хитин, ревела — хоть уже и тише, чем в начале — магия.
Подобравшись к интересовавшему меня трупу, я быстро спрятал его в Теневой могильник и хотел уже отправиться назад, как тут прямо передо мной с неба упали сразу два Пескомера. Суверенных!
Спасибо хоть не Королевских.
Но что, блин, маги в фургонах заснули что ли?
Действуя на одних рефлексах, я швырнул в левого монстра скалящийся фиолетовый череп, а под опускавшиеся мне на голову лапы второго подставил костяной меч. Укус мертвеца не убил первого, но заставил издать полный страдания скрипящий звук, а заодно конвульсивно дернуться, что позволило ближайшей нежити навалиться на него всей толпой. Со вторым вышло поинтереснее.
Изготовленное из рога Императорского Трицебыка оружие с легкостью отсекло монстру конечности. От меня же требовалось лишь удержать его в руках. С чем я и справился, одолжив силу у ближайшего гуля!
Ненадолго, всего на полторы секунды (все-таки создавать заклинание я еще не закончил), но я ощутил в правой руке легкость и мощь, недоступные мне прежде. И я не только отбил атаку, но и, продолжая движение, продольно резанул по шее нависшей надо мной твари, вспоров ее от головы, до середины груди.
Меня окатило фонтаном гемолимфы, а поверженный монстр упал мне под ноги.
Другого же прикончил Леуш, вонзив свой меч тому в спину.
— Решил составить мне компанию? — хохотнул воин-жрец, умудрившись перекричать шум боя. — Вместе мы…
— Не отвлекайся! — грозно перебил его я, Укусом мертвеца прикончив подбиравшегося к другу слабого Пескомера.
Леуштилат вернулся к схватке, а я отправился назад к фургонам. Не забыв, конечно, прихватить с собой и трупы напавших на меня чудищ. От таких подарков не отказываются.
Оказалось, что владеющие магией караванщики не заснули и отнюдь не проморгали монстров, пытавшихся укокошить их драгоценного давэра. У них банально закончилась Межмировая Энергия. После нескольких минут интенсивного сражения маги один за другим выходили из строя, успев за это время отправить в полет по нескольку десятков смертоносных заклинаний. И лишь Уман с Еленгой продолжали вести обстрел, хоть уже и не так резво, как в начале.
Воины тоже выдохлись. Но они хотя бы могли продолжать сражаться и без использования Межмировой Энергии. Пусть и с меньшей эффективностью.
И лишь моя личная армия не только не показывала признаков усталости, не только не перестала уничтожать врагов, но и по итогу боя стала сильнее! Ведь в процессе сражения часть слабых зомби я заменил на гулей, чье число достигло теперь двадцати двух. Да и в море души у меня плескалась еще почти половина от максимального запаса силы. Несмотря на то, что все это время я колдовал практически беспрерывно.
Ослабевшие воины все больше прятались за нежитью, нанося удары из-за их спин, но, к счастью, количество Пескомеров в рое оказалось не бесконечным, и в строю осталось лишь десятка полтора неуемно наскакивавших особей. Вдвое больше же вообще предпочли убежать вглубь Диких Земель.
Что немало насторожило Умана.
— Все по фургонам. Живо! — скомандовал он, гаркнув во все горло. — Еленга, трогай.
— Но… — начала было караванщица, однако мэлэх ее перебил:
— Это приказ!
Тут же пришли в движения щупальца Октанонтов, толкая повозки. Кочевники под прикрытием нежити цеплялись за спицы колес и таким образом поднимались наверх. Когда же все обрели укрытие, я спрятал уцелевших прислужников в Теневой могильник.
И тут, с другой стороны, в лучах закатного солнца показалась туша Императорской Личинки, спугнувшая остатки монстров. Она степенно ползла, привлеченная запахом крови. Здоровенная, ребристая, похожая на круассан с зубастой пастью.
Оказавшись на месте бойни, чудовище на миг замерло, заставив нас немало напрячься, однако в итоге оно предпочло нам гору свежих трупов, которых и начало с жадностью поглощать.
Все облегченно выдохнули.
Я хотел уже швырнуть Укус мертвеца в последнего семенившего за нами Пескомера с перебитой лапой, как меня остановил Хвост.
— Не трогай его. — попросил тот, положив ладонь мне на предплечье. — Это теперь мой. Тумбочка.
Ну Тумбочка, так Тумбочка. Что ж я изверг какой питомцев убивать?
Глава 3
— Понимаешь теперь, почему забираться так далеко без Развивших — форменное самоубийство? — спросил меня Уман на
