1
Резкий голос Краддока на другом конце провода прозвучалошеломленно:
– Альфред? Я не ослышался – Альфред?
Инспектор Бейкон, чуть отстранив от уха трубку, отозвался:
– Вы этого не ожидали?
– Никак не ожидал. Скажу больше, я только что вычислилего как убийцу!
– Да, я слышал, что его признал кондуктор. Паршивоскладывалось для него. Похоже было, что мы нашли кого искали.
– М-да, – скучным голосом отозвалсяКраддок, – выходит, ошиблись.
Наступило минутное молчание. Потом снова заговорил Краддок:
– Туда прислали сестру. Как же это она проморгала?
– Ее винить нельзя. Мисс Айлзбарроу уже валилась с ноги ушла поспать. У сестры осталось пять больных на руках – старик, Эмма, Седрик,Гарольд и Альфред. Она физически не могла поспеть всюду одна. МистерКракенторп-старший, как я понял, расшумелся, стал кричать, что умирает. Онапошла его унимать и принесла Альфреду чай с глюкозой. Тот выпил – и дух вон.
– Опять мышьяк?
– Похоже. Конечно, это мог быть рецидив, но Куимпер такне считает, и Джонсон согласен с ним.
– Так что же, – проговорил с сомнениемКраддок, – значит, Альфред и был намечен жертвой?
Бейкон оживился.
– То есть вы хотите сказать, от смерти Альфреда никтоне выгадывает ни гроша, меж тем как, если бы умер старик, то выиграл бы каждый?Да, можно предположить, что произошла ошибка – кто-то мог решить, что чайпредназначен старику.
– А есть уверенность, что отравитель воспользовалсяименно этим способом?
– Естественно, такой уверенности нет. Сестра, как инадлежит хорошей сестре, благополучно вымыла все причиндалы. Чашки, ложки,чайник – все. Но это, как представляется, был единственно возможный способ.
– Из чего следует, – сказал Краддокзадумчиво, – что один из наших больных был не так болен, как другие.Улучил момент и сыпанул в чай добавку.
– Могу только сказать, что отныне милым играмконец, – подытожил жестко инспектор Бейкон. – Теперь у нас тамдежурят две сестры, не говоря о мисс Айлзбарроу, плюс я поставил туда двухсвоих людей. Вы-то сами приедете?
– Уже лечу!
Люси Айлзбарроу вышла встретить инспектора Краддока в холл.
Она заметно побледнела и осунулась.
– Досталось вам, я вижу, – сказал Краддок.
– Это был сплошной и нескончаемый кошмар, –сказала Люси. – Я ночью всерьез решила, что все они умирают.
– Теперь насчет этого карри…
– Значит, все-таки карри?
– Да, щедро сдобрен мышьячком. Совсем в духе Борджиа.
– Если так, – сказала Люси, – тогда это точнокто-нибудь из членов семьи, больше некому.
– Другого варианта быть не может?
– Да. Понимаете, я взялась готовить этот окаянный каррибуквально в последнюю минуту, уже после шести, так как мистер Кракенторп потребовалего во что бы то ни стало. При этом порошок для приправы брала из непочатойбанки, так что с ним ничего проделать было нельзя. Вкус, вероятно, в карри неощутишь?
– Мышьяк – безвкусный, – отвечал рассеянноКраддок. – А вот возможность… У кого из них была возможность подмешатьнезаметно что-нибудь в карри, пока он стоял на огне?
Люси задумалась.
– В сущности, кто угодно мог пробраться на кухню,покуда я в столовой накрывала на стол.
– Ясно. А кто находился в доме? МистерКракенторп-старший, Эмма, Седрик…
– И Гарольд с Альфредом. Они приехали из Лондона вовторой половине дня. Да, и еще Брайен, Брайен Истли. Но он перед самым обедомуехал. С кем-то встретиться в Бракемптоне.
Краддок произнес с расстановкой:
– Тут есть связь с болезнью старика на Рождество.Куимпер тогда уже заподозрил мышьяк. А что, ночью всем было в равной степенихудо?
Люси прищурилась, вспоминая.
– На мой взгляд, Кракенторпу-старшему было хуже всех.Доктор Куимпер бился над ним как одержимый. Замечательный он врач, надо отдатьему справедливость. А капризничал больше всех Седрик. Со здоровяками-крепышамитакое не редкость.
– А что Эмма?
– Эмме было очень плохо.
– Но почему, непонятно, Альфред? – сказал Краддок.
– Вот именно, – сказала Люси. – Стало быть,отравитель так-таки метил в Альфреда?
– Занятно, я задал тот же вопрос.
