сумею справиться с собой, но мы жили в одном доме!
— И чувства были взаимны! — всхлипнула Мари. — Едва я увидела Пьера, я поняла, какую ошибку совершила, согласившись на брак с тобой! Я хотела попросить развода, но ты заявил, что убьешь любого, даже лучшего друга, если он попытается забрать меня у тебя!
Шарль не сдержал страдальческий стон, атакованный с двух сторон их нападками.
— Мари… ладно, ты была юной неопытной девушкой, но Пьер — ты? Ты-то почему поверил в эту чушь? Что я могу убить тебя и силой держать при себе женщину?
— Ты же сам сказал! — не сдавалась Мари.
— Дорогая, я — владетель. Глава рода, и никогда не сбрасываю со счетов возможность, что кто-то может попытаться воспользоваться моей слабостью. И услышав вопрос о том, что кто-то может захотеть забрать тебя у меня, я воспринял это буквально. Как желание похитить, чтобы шантажировать. Разумеется, похитителя ждала бы смерть. Мне и в голову не пришло бы, что моя молодая жена допускает, что может соблазниться другим мужчиной!
— Так ты… не был бы против? — неуверенно спросила Мари.
— Я бы отпустил тебя, скажи ты мне, что больше не любишь меня и хочешь уйти. Вне зависимости от того, ушла бы ты в одиночество или к другому. Я перестал бы уважать себя, пытаясь удержать женщину силой.
Мари виновато посмотрела на Пьера. Тот упрямо стиснул зубы, но на дядю не смотрел.
Шарль вздохнул, заставляя себя успокоиться. Да, узнай он правду пару месяцев назад — не говоря уже о трех годах — это причинило бы ему боль. Но он бы справился. И встретил Шайну без предрассудков, без желания сохранить семейную жизнь, без угроз и приговора. И те отношения, что постепенно выстраиваются у них сейчас, развивались бы изначально, не омраченные его желанием избавиться от нее.
Насколько проще была бы сейчас его жизнь, не притворяйся Мари, будто любит его.
— Прости, я пыталась защитить Пьера, — кажется, до Мари это тоже начало доходить.
— И вы решили, что, когда Пьер станет владетелем, угроза от меня исчезнет, — мрачно кивнул Шарль. — Вы, двое малолетних… слова цензурного нет, чтобы вас обозначить! Заговорщики! Доскрывались до суда?
— Шарль… — заговорил, было, Пьер.
Но владетель его перебил:
— Казни не будет. Но Совет приговорил тебя к изгнанию из рода.
Юноша вскинул голову потрясенно, но промолчал.
— Что? — ахнула Мари.
— Более того. Тебя приговорили к ссылке. Но вместо ссылки Таринхаи предлагает тебе войти в его род и возглавить один из дальних гарнизонов. Совет не возражал. Тебе предоставляют право выбора.
— Выбор? — горько усмехнулся Пьер. — Навсегда покинуть Таншу или до конца жизни прозябать в вечных снегах Тарина?
— Это — последствия исключительно твоих решений, — хмуро заметил Шарль. — Приговор может быть пересмотрен через десять лет.
— Я останусь на Танше, — на миг закрыл глаза Пьер.
— Мари, тебе придется отправиться с ним. Если после рождения ребенка захочешь вернуться в Эйлим — препятствий этому не будет.
— Я не оставлю Пьера! — заявила она.
— Твой выбор, — пожал плечами Шарль. — Надеюсь, в изгнании вы оба повзрослеете. И сможете вернуться в Эйлим. Оформление всех нужных бумаг займет некоторое время, после чего вас отвезут в место ссылки. А пока — Пьер, тебе запрещено покидать дом, но ты можешь вернуться в свою комнату.
Эмоциональный и изматывающий, разговор утомил Шарля. И ему определенно нужно было время, чтобы прийти в себя — и обдумать то, что он узнал. Поэтому, щедрым жестом выпуская Пьера из камеры, он оставил запечатленных одних.
Но, прежде чем Шарль ушел, Пьер его окликнул:
— Могу я… увидеть Шайну? Я хотел бы извиниться перед ней.
— Я подумаю, что можно с этим сделать, — кивнул владетель.
А оказавшись в одиночестве, надолго погрузился в себя.
У него в голове не укладывалось, что Пьер и Мари оказались запечатленными друг друга. Все эти годы ни он, ни она не выдавали своих чувств. Пьер подшучивал над счастьем дяди, а Мари относилась к Пьеру с вежливым равнодушием. Кто бы мог подумать, что за всем этим скрывались глубокие чувства? При иных узор не стал бы полным за столь короткий срок.
Дети… мучились сами и мучили друг друга, обрастая ненавистью к нему, Шарлю, который ни сном ни духом не подозревал о трагедии, что разворачивалась под его носом. Шарль искренне считал, что Мари любит его, отвечая ему взаимностью. А она притворялась, защищая Пьера. Умудрились превратить Шарля в чудовище, когда как он просто был слепцом.
Впрочем, Мари всегда была слишком эмоциональной. И Пьер, влюбленный в нее, не мог не пойти на поводу ее эмоций. Она слишком боялась за него, чтобы Пьер сумел успокоить ее страх.
Но как же горько осознавать, что был обманут. И этот обман стал причиной того сумбура, что царил теперь в жизни Шарля.
Впрочем, не стоит винить других в том, что сделал сам. Возможно, он бы действовал иначе, сложись все по-другому. Но, как он сам сказал Пьеру — это результат исключительно его собственных решений.
Теперь пора привести жизнь в порядок. И в первую очередь — завоевать Шайну. Вот только известие, что Мари не любила его, здорово поколебало уверенность Шарля в себе. Он полагал себя привлекательным и способным сделать женщину счастливой, а выяснилось, что он не способен разглядеть обман перед собственными глазами. Если он даже не понял, что его жена любит другого, как он сможет убедиться, что Шайна искренна с ним? Что не пытается защититься, обманывая его? Ведь он заставил ее бояться себя.
Впрочем, здесь может помочь узор. По его размеру всегда будет видно, испытывает ли запечатленная какие-то чувства к Шарлю.
А ведь он даже не знал, увеличился ли ее узор. Шайна на встречи с ним надевала одежду с длинным рукавом, скрывавшим запястье, и Шарль не знал, специально ли это.
Увы, времени для самокопания у него не было. Дела, отодвинутые ради суда, требовали внимания, да и переход Пьера в другой род следовало оформить, что дело не быстрое.
А еще следовало организовать встречу Шайны и Пьера. Шарль полагал, что мальчишке будет полезно облегчить совесть. И со всем этим собственное свидание с Шайной откладывалось. Но Шарль счел, что на личной жизни он сосредоточится после переезда племянника.
Глава 13. Шайна Миури
Я здорово недооценила харизму Шарля, полагая, что не поддамся на его очарование, учитывая все, что я о нем знала. Но мы встречались каждый вечер, и он был мил, очарователен, галантен, умел слушать и рассказывать. Я и
