его любить, если он не будет лучше тебя.
— А вы будете?
И, по секундной заминке Валеры, по брошенному им оценивающему взгляду, я сразу понял. Он и сам не вполне уверен. Придурок грёбаный!
— Ну ты и козёл. — беззлобно махнул я рукой, опутанной трубочками. Валера даже отбалтываться никак не стал. Кивнул только.
— Мне нужен наследник, Костя. Ты пока маленький и не поймёшь ничего, что я сейчас скажу. Но мне, всему нашему роду, нужен крепкий и сильный наследник. Сильный духом, сильный как маг, крепко держащийся в обществе. А Федя… изначально мы думали, что окружение гениальных детей потянет его вверх. Но, кажется, мы загнали его в ловушку постоянной гонки за другими. Постоянной зависти. Мне жаль это говорить.
М-да. Жаль «говорить» ему. Никогда не поверю, что все твои слуги, да и ты сам, не сумели предвидеть нечто столь очевидное!
Все эти бредовые мантры на тему «тусуйся с теми, кто успешней, и они потянут тебя наверх» работают лишь в головах инфантильных мажориков, которых в любых отношениях заменяют их деньги.
Вверх тянет общая цель и коллективная деятельность вместе с РАВНЫМИ. А постоянно поднятая голова, с восхищением глядящая на других, потянет разве что в дурку.
Неврозы лечить. И комплекс неполноценности. Это уже и в моём мире прекрасно знают.
— Сейчас уже поздно откатывать что-то назад. — после паузы продолжил Валера. Выговорить ему некому, или что? — Но я хочу разорвать этот порочный круг зависти. Я сделаю всё возможное со своей стороны… А вы — со своей. Твои родители уже пообещали мне это. И Федя либо станет популярным, как все твои друзья, находясь в твоём свете, либо, в идеале, сама эта гонка потеряет для него всякий смысл в новых реалиях.
Как-то так сказал Валера, я с важным видом покивал, и он удалился. Видимо, сеанс терапевтического слушания у меня удался на ура, потому что больше он не возвращался.
Что ж. Раз это должно послужить компенсацией, раз родители уже согласились… Я буду плохим сыном, если стану их специально подставлять, не так ли?
Но и метать бисер перед всякими хитрожопыми Федями желания никакого нет. Так что попробуем наладить отношения — но без особого энтузиазма.
А уж если он сам будет всё портить — что ж. Туда ему и дорога.
Куда сильнее меня печалило другое. Все дни, что я восстанавливался, я не мог смотреть сны. Мне просто ничего не снилось.
Душа, постоянно подпитываемая капельницей, просто слишком плотно сидела в теле, не могла нормально покинуть его, отправиться в Царство Сна. Так что и ночью я скучал не меньше, чем днём.
* * *
Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончилось и лечение. А вместе с ним — и зимние каникулы. Так что, выписавшись из больницы, я на следующий же день отправился на занятия.
Перед этим, однако, и родители провели со мной воспитательную беседу. Тема следующая: «Федя всё-таки тоже наша родня, а с роднёй хорошо бы иметь тёплые отношения, так что ты же умный мальчик, вот и подружись с Бестужевым».
Сделав вид, что разговора с Валерием не было и я удивлён, я послушал, покивал, со всем согласился. А вместе со мной — и мои друзья.
Тех-то наш с Федей «конфликт» вообще никак особо не коснулся же. Он всё-таки не жалкая крыса вроде Маришки, которая использует любой повод, чтобы над нами поглумиться.
Ну… пытается использовать. Обычно выглядит сие нелепо и жалко.
Так что перед первым же занятием, с честью исполняя свой сыновний долг, я сам подошёл к Фёдору.
— Привет.
Мальчик всё ещё выглядит очень неважно, но сам факт приятно удивляет. Он сумел восстановить ткани и рёбра всего за пять дней! И сейчас уже может ходить на занятия!
Пусть не все бинты ещё сняты и не все целебные печати стёрты.
А ведь его, насколько я понял, не лечил кто-то уникальный, типа Адама. Обычная маго-техническая медицина. Всё-таки Зацикленный Источник творит чудеса.
Со временем Федя может стать столь же неубиваемым, как Адам.
— Привет. — настороженно ответил мальчик. — Чево те?
Что ж. Грубить с порога не стал, а значит уделю ему внимание.
— Давай не буим больше ссориться! — ткнул я в него пальцем. — Ты хоёший. Я тоже. Давай вмести буим крутыми!
Федя так и сел на спортивный мат. Первым уроком нынче оказалась физкультура. А я что-то подумал, что погорячился.
— Ну не прям вмести! Просто без вражды. Без подстав и ругани. Я даже могу тебе помочь в тренировках колдовства!
Это чистая правда. Пусть я никогда не работал с Зацикленными сам, но богатый жизненный опыт берёт своё. Я могу помочь Феде Разумным Усилием, которое в его случае сработает гораздо эффективней. Могу научить его специальным медитациям — с его типом Источника они тоже многое ему дадут.
В отличии от меня. Мне для развития силы придётся творить дешёвые фокусы и искажать пространство…
Видя, что мальчик мнётся с ответом — не решается ни отказать, ни согласиться, я решил сжалиться.
— Ну ты подумай. Все, кто тусят со мной, становятся крутыми! Во всём! Ты же не крыса, как Маришка… ну, кроме последнего твоего поступка. Ты очень плохо поступил. Но я не обижаюсь. Хочешь — можем стать крутыми вместе и уделать всех в группе. Не хочешь — твоё дело.
Говорил я медленно, с паузами, чтобы весь смысл слов дошёл как надо. Федя кивнул.
— Хорошо. Я подойду сам, если чё.
На том мы и расстались.
Я ожидал. что проблемы у меня (и у всех нас) начнутся с первого же учебного дня. Что, ну не знаю, в класс ворвётся взлохмаченная Любовь Андреевна, начнёт рвать и метать, ругать меня на чём свет стоит, а потом как-нибудь оштрафует.
Реальность оказалась иной. Первый день прошёл как обычно — в спортивно-ориентировочных занятиях ничего не изменилось. Изменилось всё на следующий день.
И перемены мы все увидели уже к утру. Когда дети с родителями гурьбой вывалились из своих комнат, отправляясь на завтрак, все с удивлением уставились на странных людей, запахнутых в чёрные мундиры.
Люди эти, которых прежде никто не видел, парами патрулировали улицы садика. И от их активных аур воздух аж дрожал — в нос тут же ударил стерильный запах, заглушающий ароматы зимней свежести. Ауры этих людей оказались словно зачищены, а в уши, при их приближении, будто набивалась вата.
— Что, камер уже недостаточно? — не скрыл своего недовольства кто-то из взрослых. — Решили просто садик в концлагерь превратить⁈
Изменились и камеры — старые заменили новыми,
