помешает говорить. Подденешь языком и передашь с поцелуем.
– Я… Мне бы… попробовать, – робко предложила Эмма.
– Давай.
Они встали друг против друга. Прижавшись губами ко рту Эммы, Эльза терпеливо ждала, когда та вытолкнет ей в рот цианид. Получилось.
– Еще раз?
– Нет, я поняла. Я сделаю. Ты умница. Вы с Гретой… Боже мой! – Эмма, зажмурившись, потрясла головой. – Если бы мне… если бы…
– Что, Эмми, что? – ласково спросила Эльза.
– Любить так!
– Разве ты не любишь Германа?!
– Я люблю… любила… все то. А от всего того мне ничего не останется!
– А Эдда?
– Да… но… Маргарита… Она даже смерть заставила с собой поделиться.
Через полтора часа Эмма Геринг в прощальном поцелуе передала мужу яд.
Она вышла к воротам тюрьмы без шляпки, ничего не видя от слез, шла мимо растянувшихся цепью охранников, молодых белозубых парней, занятых веселыми мыслями о предстоящей вечеринке в городском клубе, о том, что все здесь наконец-то закончилось и скоро домой.
Эльза вела ее по очищенной от мусора улице, и Эмма, низко опуская голову, старалась скрыть от прохожих свое лицо, которое Германия знала не хуже, чем лицо фюрера.
Но прохожие не обращали внимания на двух женщин, бредущих вдоль свежевыкрашенных фасадов. Их было теперь слишком много – таких тоскующих вдов, погруженных в свое горе. Все они казались на одно лицо.
В одиннадцатом часу вечера 15 октября охранник услышал из камеры Геринга странные звуки. Они были похожи на тяжелый хрип. (В рапорте солдат сравнит их с «хрюканьем большой свиньи».) Следуя инструкции, охранник тут же вызвал дежурного офицера. Когда вошли в камеру, Геринг был уже мертв. Врачи обнаружили у него во рту осколки от капсулы. Все видимые признаки давали картину отравления цианистым калием.
Герман Геринг совершил самоубийство в 22 часа 45 минут 15 октября 1946 года. Труп освидетельствовали с немецкой стороны министр-президент Баварии доктор Вильгельм Хогнер и главный прокурор Нюрнберга доктор Фридрих Лейснер.
Казнь десяти приговоренных к повешению состоялась 16 октября. Она началась в 13 часов 10 минут и закончилась в 14 часов 45 минут.
Казнь совершили в переоборудованном для этого бывшем гимнастическом зале в одном из зданий в глубине тюремного двора.
В зале установили три механизированные виселицы, стоявшие на деревянных помостах. К маленьким четырехугольным платформам каждой виселицы приговоренный поднимался по тринадцати ступеням. Он становился прямо под тяжелый железный крюк, на котором висела веревка. В распоряжении палача – сержанта армии США Джона Вуда – имелось десять черных колпаков из плотной ткани, чтобы надевать их на головы приговоренных.
Первым ввели Риббентропа. Бывший министр иностранных дел выглядел как человек, давно отключивший свое сознание от всего происходящего. В прошлом блестящий импровизатор, свою последнюю речь на суде он читал по бумажке. Главной мыслью в ней была обида за то, что на него свалили ответственность за руководство внешней политикой, которой всегда руководил другой.
Пастор прочел короткую молитву. Вуд накинул на голову Риббентропа черный колпак, затем петлю и нажал на рычаг. Приговоренный провалился в люк и повис.
После него такую же процедуру прошли еще девять человек.
Кейтель стоял навытяжку, когда на него надевали колпак и петлю.
Кальтенбруннер ухватился обеими руками за веревку на горле и не выпускал.
Розенберг попросил пастора повторить для него молитву, и тот повторил.
Франк все время глядел вверх, точно изучал конструкцию виселицы.
Фрик попросил не надевать на него мешка, но мешок надели.
Штрайхер что-то бормотал, даже в мешке.
Заукель повторял за пастором слова молитвы.
На лице Йодля было написано отвращение.
Зейсс-Инкварт спросил Вуда, кто пойдет после него. Вуд ответил, что пойдут еще многие. Приговоренный понял и уныло кивнул.
Через час все тела были уложены в ряд и сфотографированы, затем провели кремацию.
Прах повешенных, а также покончивших с собой Геринга и Лея был развеян с самолета над одним из притоков Дуная.
«Теперь нам, немкам, нужно рожать побольше здоровых мальчиков», – сказала Маргарите акушерка Марта, бывшая беженка из Берлина, теперь работающая в Нюрнберге.
Это было 19 июля 1946 года. Гилберт как в воду глядел, сымпровизировав вместе с двойняшками отчаянный способ вернуть Маргариту в этот мир. И малыш появился. Маргарита родила его легко, ребенок, словно щадя мать, пришел в мир радостно, подчинив себе все, что его окружало.
Восьмым ребенком Лея стал сын, названный в честь отца Робертом.
Эльза Гесс, Эмма Геринг, Луиза Функ и Генриэтта фон Ширах навестили Маргариту, чтобы поздравить. Пришедшая с матерью Эдда тотчас бросилась к «братишке», как она его называла, повторяя за Буцем.
Женщины впятером посидели, привычно поговорили о планах, строить которые было пока бессмысленно.
– Да… вот и получили свое, – вдруг невпопад прошептала Эмма.
На улице, расставшись с подругами, Эльза замедлила шаг, покрепче прижав к себе худенькие плечи сына. Она почувствовала, что он хочет о чем-то спросить ее.
– Мама, что значит «получили свое»?
– Можно я немного подумаю, прежде чем отвечу тебе? – попросила Эльза.
Мальчик кивнул.
Она думала. Думала, собирая вещи к отъезду, думала по дороге в Мюнхен… Она понимала, что это мужской вопрос и адресован он мужчине.
Как ответил бы на него Рудольф? Как ответил бы Роберт?
Как ответить ей, виновной, – неповинному?
Она думала…
Примечания
1
Secret Intelligence Service, MI6 (англ.) – британская разведка.
2
Так у Рудольфа Гесса, который цитировал Ницше по памяти.
