вваливается Мишель в сопровождении Сыча. Недоуменно смотрит на угрюмую Веру, садится рядом со мной и сообщает:
— Стрелка вы грохнули, Ясминка молодчина. Помощники ушли, пулемет утащили. Я по их следам бегала. Как розыскная собака, блин! И почему Нюх не работает из машины, а? В общем, это армейцы. Есть одна часть в западном пригороде, вроде как спецназ. Пулемет туда утащили.
Молча киваю. Говорить неохота. Мишель с немым вопросом смотрит на Веру. Бывшая фрейлина кривенько усмехается.
— Опять на Роя наезжали? — вздыхает Мишель. — Когда-нибудь у него кончится и терпение, и сыновняя любовь. Допроситесь.
Князь раскрывает рот, но Мишель что-то делает, и челюсть со стуком захлопывается. Это она ему левитационным навыком намордник надела, что ли? Ух ты, надо перенять!
— Князь Кирилл, а я не Рой, мне сдерживаться необязательно.
Вера пытается сказать свое авторитетное слово, но внезапно взрываются близняшки:
— Мама! Даже мы отучились погонять Роя! А ты все не можешь понять, что он — глава клана! Сидела бы без него переводчицей на полставки!
Мама Вера опасно бледнеет. Все, у бывшей фрейлины сорвало тормоза, сейчас нам что-то будет…
— Мама Вера! — звучит вдруг ангельский голосок. — Доброго утречка! Таки оно прекрасное как никогда!
Изумленно оборачиваемся. Голда Бовина непринужденно перепархивает к маме, целует ее в щечку, расспрашивает о здоровье, приветливо кивает князю, мимоходом гладит взъерошенную Риманте, подмигивает Ясмине… и как-то волшебным образом через десяток минут оказывается, что мы все сидим за столом и дружно соображаем, что нам делать с покушениями. Потому что мама Вера права: если все время находиться в обороне, когда-нибудь удар все равно пропустишь. Надо прекращать, и прекращать немедленно, как она и сказала.
В результате печально признаем, что восемь сильнейших монархов Старой Европы нам пока что не по зубам. В смысле, съездить и грохнуть можно, но начнется мировая война, а мы как бы мирный клан. И вообще не имеем полномочий на международную деятельность.
— Я позвоню деду! — обещает Голда. — Чего это иностранные киллеры здесь бродят? Мнение любимой троюродной внучки кое-что для него значит!
На нее смотрят с суеверным ужасом. Троюродная внучка. Любимая. Да у русских это не то что родством не считается — мы о своих троюродных даже не слышали ничего! А тут — ее мнение кое-что значит! Для главы Третьего тайного отдела!
Зато судьба армейской части спецназа заиграла в фантазии присутствующих самыми зловещими красками.
— Вырезать! — коротко предлагает Мишель.
Близняшки поддерживают ее с кровожадным воодушевлением, в их реве писк Риманте «и запинать!» совсем теряется. Мне их подход в целом нравится, но коротко отвергаю:
— Не пойдет.
— Да почему⁈
— Потому что меня устраивает клановая система страны. И пока страна играет по правилам, я тоже буду играть по правилам.
— Молодой в кои-то веки прав, — неохотно признает князь Кирилл. — На нас же не бросили войсковые соединения. Только киллеров. И отвечать надо так же. Убить исполнителей, может, их офицера — и на этом всё. Люди предпочитают мир, и чтоб клановые разборки проходили где-то там и не касались других.
— Старикан иногда признает очевидное! — тут же огрызаюсь я.
Князь начинает медленно подниматься, но Голда мгновенно оказывается рядом, нежно гладит князя по руке и воркует:
— Ну не такой уж и старикан, очень даже не старикан… правда, Вера?
И пижама ее при этом оказывается расстегнута настолько недвусмысленно, что даже мне становится неловко. А мама Вера сверкает глазами и из-за жгучей ревности сразу не находит убийственного ответа. А потом все начинают понимающе ухмыляться, и обстановка как-то разряжается.
Потом девочки подрываются одеваться на выход, а я слегка придерживаю за плечи Голду.
— Спасибо, еврейка хитрожопая. Без тебя мы бы передрались.
— Да? — рассеянно удивляется она. — Ничего такого не заметила. Обычная семейная атмосфера. Милая.
Пытаюсь представить, какая атмосфера в их семьях тогда считается необычной, и ежусь. Не просто так она уверенно опознала в горелом пятне дядю Изю, видимо, были прецеденты.
— Кста-ати… Рой, мне машина нужна.
— Зачем? — не понимаю я. — Для обычной аспирантки прогуляться по Центральной першпективе — нормальное дело! Тут идти всего пятнадцать минут!
— Не аспирантке, а лаборантке. А вот если подъеду на своей машине, тогда место аспирантки у меня в кармане. Машину дай.
— Да возьми в гараже, жалко, что ли…
Получаю легкий поцелуй в щеку, и довольная девушка исчезает. Опасливо смотрю ей вслед. Взяли бесенка в клан. Так не успеешь глазом моргнуть, как она всем станет заправлять.
Полицейский в дверях столовой провожает дочь иудейского народа ласковым шлепком и влюбленным взглядом. Понятно, этот пропал.
— Николай, — возвращаю его в реальность. — А где у нас собирается дворянское общество?
— Ну, вообще-то это тайна…
— Потому тебя и спрашиваю.
Полицейский подбирается и четко называет адрес. Надо же, недалеко, даже ехать не придется. Особняк княгини Марьи Алексеевны — на площади напротив академии.
— Как ты думаешь, по каким каналам привлекли армейский спецназ? Ну не напрямую же им приказали! Армия вообще-то в клановые разборки не вмешивается. Это точно местные договоренности. Могли через дворянское общество?
— Не могли, а должны! — уверенно отвечает Ивашутин. — Такие вопросы только там решаются.
— Значит, заглянем к ним сегодня вечером. Ты со мной.
-=-
Величественный дворец в стиле позднего барокко светился всеми огнями. Легкие порывы музыки вылетали из приоткрытых окон и порхали венскими вальсами над Центральной площадью. Гуляющие студенты поглядывали завистливо — у княгини Марьи Алексеевны еженедельный традиционный вечер танцев! Потому что балы в парках все же редкость и очень торжественные события, а надо же где-то показать воспитанницам балетного училища свою грацию, красоту и утонченность манер? И надо же где-то заинтересованным состоятельным лицам без помех, вдумчиво эту красоту оценить? Вот и взяла отставная фрейлина императорского двора на себя эту заботу, и теперь каждую пятницу в ее дворце сияние ламп и нежные звуки оркестра, а перед дворцом — выставка очень, очень престижных лимузинов. Там, во дворце, для владельцев этих лимузинов сияют взоры юных танцовщиц, звучит нежный смех, звякают бокалы тонкого стекла, там безмолвно, одними взглядами заключаются тайные договоренности и сердечные союзы — подкрепленные совместными поездками на Парижскую всемирную выставку или еще куда-нибудь, где можно красиво потратить деньги.
Но это все на первом этаже, в огромном зале. Это место — владения Амура, тут нет забот, только веселье, только
