— здесь царит тишина, где смех отдается эхом в каждой травинке, где я испытал, что значит быть по-настоящему, безумно, глубоко влюбленным.
Мои босые ноги утопают в темной почве, когда я прохожу по саду за домом, замечаю наш любимый цветочный куст и, сорвав горсть белых лепестков, бережно кладу их в ладонь.
— Не без меня, — раздается голос Кайи позади меня.
Я вздыхаю и оглядываюсь назад, обнаруживая, что она спешит из дома, ее трость вонзается в грязь при каждом дрожащем шаге. Мер и Роза следуют за ней, Роза бежит ко мне с протянутыми руками.
Я улыбаюсь и срываю пару цветков. Она хватает их, крепко прижимая к груди.
Кайя и Мерэ останавливаются рядом с кустом, и Кайя глубоко вздыхает от изнеможения.
— Он не мог посадить его поближе, не так ли? — упрекает она, смаргивая слезы, когда срывает цветок и проходит мимо меня, взбираясь на небольшой холм в задней части нашего участка.
Мерэ берет Розу на руки, и я следую за ними на вершину холма, мы все стоим там в тишине, пока ветер развевает наши волосы позади нас. Вместе мы подходим к дубу, который уже затеняет надгробия Тейлиса, Гретты и Хармони, и присаживаемся рядом с ним, выкапывая пальцами ямку. Кайя, Мера и Роза бросают свои цветы и лепестки, прежде чем посмотреть на меня, в слезы, блестящие на моем лице.
Каждый день нашего брака мы с Кристена закапывали эти цветы и их семена в долине за холмом, и когда я смотрю наружу, там только поле белых цветов, распускающихся на разных стадиях своей жизни — самые старые кусты становятся все выше.
— Так мы остаемся вместе, — прошептал он, покрывая поцелуями мою шею. — Когда я уйду, ты всегда сможешь найти меня здесь.
Это последняя ямка, последний куст, который нужно посадить, и моя рука дрожит, когда я опускаю в нее лепестки. Я смотрю, как Мерэ и Роза заделывают яму, затем я встаю рядом с Каей, ее хрупкая фигурка подходит к дереву и прислоняется к нему с усталым видом. Я подхожу к ней, и она берет мою руку в свою, в ее глазах блестят слезы.
Солнце стоит высоко в небе, его свет окрашивает долину цветов в яркий, сияющий белый цвет, и я рад этому. Прямо сейчас мой собственный свет и серебро моей силы самые тусклые с того дня, как я их получил. Интересно, когда, если вообще когда-нибудь, они снова засияют ярко.
— Куда ты пойдешь? — Спрашивает меня Кайя, поворачиваясь лицом к моему профилю.
Я провожу большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.
— Магия посещала меня, — признаюсь я, — в моих снах. Он продолжал говорить мне просыпаться, а потом сказал мне идти в никуда, когда я буду готова. — Я облизываю губы. — Он пытался сказать мне, — мой голос срывается, и я сглатываю. — Я спала, а Кристен умирал..
Кайя притягивает меня ближе, хрипло шмыгая носом. Она достает из кармана халата носовой платок и вытирает нос.
— Значит, никуда?
— Думаю, да. — Я сжимаю ее ладонь и поворачиваюсь к ней. — Я знаю, что должна быть храбрее, Кайя. Я должна остаться, когда…
— Ни в коем случае, — перебивает она меня с суровым видом. — Зора, все здесь однажды умрут, и чем дольше ты здесь, тем с большим количеством людей ты будешь общаться и позже оплакивать их. Уезжать — это не эгоистично. Ты пережила столько смертей своих близких, сколько не должен пережить ни один человек.
— Однако ты не просто какая-то случайная связь, — шепчу я, и моя челюсть дрожит.
— У меня есть Мерэ и Роза, которые позаботятся обо мне, — говорит Кайя и отпускает мою руку, чтобы обнять меня за талию. — Иди в никуда, Зора. Пора.
Я смотрю на долину.
— Я буду навещать тебя так часто, как смогу, — обещаю я.
— И я буду здесь, — обещает в ответ Кайя
Затем она смеется:
— Как морщинистая старая карга или как чертов куст цветов.
* * *
Я стою перед зеркалом, мой указательный палец отрывается от его поверхности, когда появляется серый туман. Мои глаза опухли. В горле пересохло.
Но я больше не могу здесь находиться.
Я поднимаю платье и подхожу к зеркалу. У меня перехватывает дыхание, когда меня протаскивает сквозь серость Небытия, и мне требуется мгновение, чтобы обрести твердую опору. Я оглядываюсь вокруг, хмурясь, потому что все выглядит по-другому. Темнее. Вокруг меня туман, но он начинает расступаться передо мной, открывая знакомую каменную дорожку. Я осторожно беру его, мой желудок сжимается, когда мои босые ноги шаркают по камню.
Я не знаю, чего ожидать, когда я достигну конца пути, но я чувствую себя легче, когда я это делаю — как будто при этом я сбросил часть веса, принадлежащего Зеркалу. Я всегда буду любить свою страну, но я думаю, что это необходимо… ощущение движения вперед.
Мне это было нужно.
Я замираю, когда туман рассеивается, превращаясь в жемчужно-белые стены, и обнаруживаю, что скрываюсь за тонкой вуалью черноты. Я заглядываю сквозь нее, и у меня перехватывает дыхание, когда я различаю каменный стол.
За ним сидит женщина.
Она откидывается на спинку стула, задрав ноги и вытянув руки перед собой, словно жонглирует огнем. Маленькие шарики пламени перепрыгивают с одной ладони на другую, и знакомое чувство наполняет меня при виде золотого тумана, окружающего пламя. ЯРОСТЬ. Туман мерцает в воздухе, вибрируя силой, которая может сравниться только с моей. Она, кажется, не замечает меня, напевая себе под нос, ее фиолетовые, зеленые и голубые кудри каскадом ниспадают на спинку покосившегося стула, а в ее глазах — золотистых, под стать ее волшебству — вспыхивают то скука, то восторг, когда она жонглирует.
Но мой взгляд падает на ее корону. Она тоже, должно быть, была королевой в другой жизни, и, несмотря на всю боль, которую я испытываю в этот момент, я рада знать, что, может быть, только может быть, я не буду совсем одинока.
Я делаю маленький шаг вперед и прохожу сквозь завесу, серебряное сияние моей кожи становится немного ярче. Он отскакивает от столешницы, и женщина применяет свою магию, ее лицо поворачивается ко мне с удивлением.
Она опускает ноги на пол, выпрямляется и оглядывает меня.
— Ты первый Потомок? Не так ли? — Я спрашиваю ее.
Она наклоняет голову и указывает на стул рядом с собой, ее глаза широко раскрываются, когда она рассматривает меня. Интересно, как долго она сидела здесь, ожидая меня. Несмотря на пропасть, разверзшуюся внутри меня со смертью Кристена, сознание того, что она
