Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
от страданий, которое придет только тогда, когда закончится твое последнее, пятое перерождение. Ты больше никогда не родишься, и, значит, никогда больше не будешь страдать. Ты можешь прервать цепочку перерождений – так пишут в группах самоубийц, и тогда ты больше не родишься. Интересно, какое по счету у меня перерождение и как это узнать?
Поскольку у нас компьютер один, Вовин, он тоже видит эти группы. Вчера перед сном, когда я уже легла, а он еще сидел и переписывался с какой-то новой девушкой, он повернулся ко мне и спросил:
– Ты это… типа… зачем читаешь всякую муть?
– Просто, – ответила я.
Вот у меня есть брат, родной, очень добрый, мы с ним редко ссоримся. Мы живем в одной комнате, потому что у нас лишней комнаты нет, но мы привыкли, нам удобно. Почему я не могу ему ничего сказать?
– Вова…
– Чё? – Вова, не поворачиваясь ко мне, хмыкнул: – Ты это… типа… не дури. Тинка, ты чё? Зачем тебе все эти мертвяки?
– Я не читаю.
– Ага, а зачем присылают? Это из-за твоей ноги?
– Да, – сказала я и натянула на голову одеяло.
Как ему сказать, что я скоро умру от тоски? Всё рассказать с самого начала? А вдруг он расскажет родителям? И что будет? Не знаю. Но я не хочу, чтобы мама начала меня с утра до вечера пытать и воспитывать. Папа не будет, но он и защищать меня активно не станет. Папа всегда за маму, даже если мне подмигивает. Они постоянно ссорятся, но при этом друг за друга горой, особенно папа за маму.
Я шла по огромному лугу, сквозь очень густой туман. На лугу – огромное количество цветов. У них невыносимо прекрасный запах, я вдыхаю, вдыхаю, но никак не могу рассмотреть ни один цветок, из-за тумана. И наклониться почему-то не могу, что-то мне мешает. Я думаю, что это из-за того, что у меня одна нога стала настолько короче другой, но вдруг вижу, что я в красивых голубых лодочках, одинаковых, и мне удобно в них идти, я могу побежать, могу подпрыгнуть, как будто я легкая-легкая, во мне совсем нет веса. Но я не могу наклониться к цветам, не получается. И запаха у цветов больше нет. И мне так горько – ну как же так, ведь только что я наслаждалась, не могла надышаться этим чудесным запахом, а он пропал. И ни одного цветка я не могу сорвать, даже самого маленького.
Я проснулась со странным ощущением, как будто надо снова уснуть и попасть туда, потому что здесь я ничего не пойму. Все ответы – там. И если я окончательно проснусь, то я всё забуду. Но я больше уснуть не смогла.
Лежала, слушала, как первой встала мама, как сквозь сон папа ей ответил, что ему сегодня к двенадцати, а мама стала сомневаться, потому что папа может со сна и ерунду сказать, а потом ему звонит начальник и громко орет матом, так, что слышно без громкой связи.
Тетя Ира, которая теперь спит на нашей крохотной кухне, на диванчике, подставив табуретку под ноги, тоже встала и стала делать зарядку на балконе, натянув папин свитер. У нее появился поклонник, он утром гуляет с собакой и ждет под балконом, пока появится тетя Ира. Раньше она курила, облокотясь о бортик, и переговаривалась с ним, а сейчас стала делать зарядку, потому что видела в каком-то фильме, что так познакомились герои, и у них началась большая любовь. Поклонник пишет тете Ире, что очень скоро пригласит ее в ресторан. Мне кажется, что он никого никуда не пригласит, потому что, во-первых, он бедный (я видела, как он собирал жестяные банки из-под энерготоников из мусорок), а во-вторых, у него есть огромная, в четыре раза больше тети Иры, жена. Но я не знаю, как это сказать тете Ире.
Я тихо встала, чтобы не разбудить Вову, иначе он вскочит, чтобы занять ванную. У меня покачнулось в голове. Вот опять. Я почувствовала ужасный запах – мама что-то варит на кухне на завтрак всем или кому-то лично такое, что я на кухню даже не пойду. Не смогу, меня сразу стошнит от запаха. Некоторые продукты варятся с отвратительным запахом – рыба, мясо, курица, капуста, свёкла. А потом этот запах пропадает и есть их очень вкусно.
– Кристинка! – Мама выглянула из кухни. – Давай скорей, я сварила яичко, съешь, пока теплое. С блинчиком… А то пост скоро начнется, не поесть уже…
– А ты еще что-то варила?
– Нет.
Странно, а отчего тогда этот ужасный запах?
– Кристинка, ну-ка подойди ко мне… – Мама сама решительно прошла через комнату, отмахнулась от папы, который что-то мычал с дивана. – Ты что такая у нас бледная, а? Давай я куплю рыбий жир. Вот никто его не любит теперь, а меня мама в детстве только так весной откармливала – чуть что, ложку рыбьего жира. А теперь можно капсулу проглотить, и всё.
Вот, даже мама увидела, что со мной что-то нет так. Я поняла, что мне надо сделать, чтобы понять, серьезно ли я больна.
Глава двенадцатая
В церкви почти никого не было, лишь небольшая группа людей, которые стояли почему-то в одном месте, справа, как будто кружком. Я не сразу поняла, что они окружили гроб. Я никогда в это время не хожу в церковь, я вообще одна никогда не хожу сюда. Я ушла с третьего урока, с русского, я знаю, что Нина Ивановна может и не заметить, что меня нет. А даже если и заметит, мне всё равно. Мне нужно узнать, что со мной. Уже несколько дней я только об этом и думаю, потому что понимаю, что я чем-то больна. Маме жаловаться бесполезно. Начался пост, мы ничего не едим, она злая и раздраженная, а говорит, что радуется и что у нее много сил.
После третьего урока наша параллель выходила во двор, они ехали на экскурсию, и я затесалась между ними. Я решилась не дожидаться конца уроков, у меня болела голова с самого утра. Точнее, как заболела на прошлой неделе, так и не прошла. Болит то сильнее, то почти проходит, то вдруг, если я резко поворачиваю голову, перед глазами у меня всё начинает медленно плыть.
Гроб… Наверное, это и есть ответ, хотя я вопрос еще не задала. Я взяла тоненькую бесплатную свечку, за которую можно заплатить хоть один рубль, если он у тебя есть,
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
