ТеккерейОднажды летом 1758 года маленький мальчик четырех с половиной лет спустился из экипажа, следовавшего из Бордо в Барбезьё, в сопровождении гувернантки, мадемуазель Шарлемань, а также двух слуг, которым было поручено обеспечение безопасности путешествия. Это был красивый светловолосый мальчуган с тонкими чертами лица, озаренного прекрасными голубыми глазами и оживленного маленьким, чуть вздернутым носиком. Как и полагается ребенку из приличной семьи, он был хорошо одет, но выглядел бледным и казался хрупким и даже каким-то страдающим. Кроме того, его правая нога, втиснутая в отвратительный башмак, скрывала непоправимый недостаток, из-за которого человека обычно называют «хромоножкой». Увечье досталось ему «в награду» после совершенно глупого несчастного случая.
Как это было принято в свете, и особенно в Версале и Париже, после рождения этого мальчика отдали кормилице. А та, то ли по неловкости, то ли по рассеянности, положила его однажды на комод, откуда он и соскользнул. Так он сломал себе ножку. Лечение оказалось запоздалым, было неумелым, а посему очень скоро стало очевидным, что этот нелепейший случай повлечет за собой самые тяжелые последствия: ребенок на всю жизнь останется хромым. Тогда он еще не знал, что увечье лишит его права первородства (его старший брат умрет в пятилетнем возрасте), которое перейдет к его третьему брату. В результате, даже не удосужившись поинтересоваться его мнением, его бросят в лоно Церкви, с пренебрежением и брезгливостью, как бросают на помойку отбросы.
Если бы он родился в одной из многочисленных простых семей, в которых принято любить своих детей, возможно, будущее Франции изменилось. Однако у Талейран-Перигоров такие нежные чувства не были в ходу, тем более если речь шла о ребенке, не вызывавшем у своих родителей ни малейшего чувства гордости. Хилый (он едва не умер от дизентерии), хрупкий и нелюбимый, маленький Шарль-Морис так и скончался бы однажды, находясь без присмотра в каком-нибудь углу родительского особняка, если бы не его бабушка, княгиня де Шале, взявшая его к себе в надежде на то, что свежий воздух ее родины сделает чудо и вернет ему здоровье.
Эта почтенная шестидесятивосьмилетняя дама приходилась ему прабабушкой по материнской линии, хотя и по отцовской она также являлась какой-то дальней родней. Урожденная Мария-Франсуаза де Рошешуар-Мортемар, внучатая племянница мадам де Монтеспан и великого Кольбера, мадам де Шале сначала была женой маркиза де Кани, от которого у нее родилась дочь. Овдовев в первый раз, она вышла замуж за своего кузена, князя де Шале, испанского гранда и главу всего семейства Талейран-Перигоров, восходящего, как говорят, аж к самому Гуго Капету.
Всем известно знаменитое обращение первого Капетинга к первому Талейрану: «Кто сделал тебя графом?»… И знаменитый ответ: «Кто сделал тебя королем?»… Все это было воистину в духе этой многочисленной семьи, столь же гордой, сколь и богатой титулами и землями. Однако этот род всегда подчинялся строгому девизу: «Re que Diou!»[47]
Итак, когда княгиня де Шале встретила своего внука в старом фамильном замке на берегу Вивронны, она была в трауре по своему второму супругу, которого только что потеряла. Она жила совершенно одна в огромном сооружении из серого камня, в котором все было окружено бойницами, а подвесной мост не работал. Одна, если, конечно, не считать целой армии прислуги, как то и подобает столь знатной даме, высокий ранг которой едва не лишил ее доброго сердца. Но она очень скоро полюбила малыша, которого ей поспешили спихнуть, чтобы избавиться от него. Он скрасит ее одиночество, а она даст ему те любовь и нежность, которых он был жестоко лишен. И все это – не балуя его сверх меры, ведь Шарль-Морис носил очень благородное имя. И он должен был отдавать себе в этом отчет. Посмотрим же, что он пишет в своих «Мемуарах», воскрешая в памяти образ своей бабушки: