Померкнет отблеск зари, Погаснут свечи, остынут. Все слова твои давно пусты, Они мертвы, забыты. Я словно призрак, тону в тиши, Но все унёс ты, и ты вышел из игры. Ты слышишь, милый, милый, разбиты мечты, Солёный зной и хмурый ветер. Снова слышу, слышу: зовёшь ты из тьмы, Но хрупок лёд, и нет уж веры. Девчонки притихли. Строки выпрыгивали из-под грифеля карандаша, разлетались черной россыпью.
Где-то снова начиналась гроза, томительно вторила сложной линии битов и гулкому эху басов из динамиков тонкого смартфона.
6
Доктор Страуме заехал на служебную стоянку, неторопливо, очень аккуратно припарковал машину в тени высокого ясеня. Привычно прислушался к мерному урчанию двигателя, сытому и довольному. Он подыгрывал настроению своего владельца, его день тоже обещал быть сытым и радостным.
Сегодня доктор Страуме планировал завершить начатое.
Сегодня в его жизни все изменится — он это чувствовал — безвозвратно.
Привычно извлек ключ из замка зажигания, взял синюю папку с документами с пассажирского сиденья, поправил воротник рубашки, коротко взглянув в отражение зеркала заднего вида. Распахнул дверь автомобиля.
В ту же секунду порыв холодного ветра бросил ему в лицо горсть мелкой дорожной пыли, песка и обрывки листвы.
Чертыхнулся про себя. Щурясь и пряча глаза за полупрозрачными стеклами солнцезащитных очков, вышел из машины. «Лето наступит в этом году или нет?» — он не помнил более отвратительного июня, чем этот.
На зубах скрипел, словно мел по оконному стеклу, песок, першило в горле. Но эти мелочи не испортят отличный день. Кофе, парочка соленых крекеров, и плотнее закрыть окна — отгородиться от ветра.
— Доброго дня, Илья, — дежурно поздоровался с охранником на проходной у служебного входа. Нервное сомнение сотрудника и смущенная бледность мерзким холодком окатили кожу на затылке. — Все в порядке?
Юноша отвел взгляд — дурной знак.
Доктор Страуме положил папку на стойку, снял очки.
— Я задал вопрос. Был бы благодарен, если бы вы ответили на него своевременно, — он чувствовал, как к горлу подкатывало раздражение.
Молодой охранник покрылся пятнами, малиновые прыщи на щеках побагровели. Психиатр уставился в его переносицу, сделал глубокий вдох.
— Андрис Александрович, шеф велел доложить вам, как придете, о несущественном нарушении дисциплины. Мой напарник сегодня ночью выпустил с территории пациента.
Андрис вздохнул устало:
— Это не страшно. У нас не режимный объект. Пациенты не заключенные. Хотя порядок и режим дня для всех один, — он взял в руки очки, потянулся за папкой.
— Дело не в этом, — поспешно добавил охранник, поймав на себе холодный взгляд. Мысль о том, что напарник наверняка лишится места, подгоняла: у Миши ипотека и двое детей, ему это место — как воздух. — Пациент не вернулся.
Андрис так и застыл с папкой в одной руке и очками — в другой. В пол-оборота повернулся к охраннику, процедил сквозь зубы:
— Дерьмово у вас со служебной дисциплиной. — Серые глаза главврача потемнели. — О каком пациенте идет речь?
— Анна Скворцова, главный корпус, — сердце охранника оборвалось под взглядом доктора Страуме. Главврач нахмурил брови, на переносице образовалась глубокая поперечная складка. Он дышал тяжело, едва сдерживая раздражение и досаду. В груди, рассыпаясь черными углями, расцветала ярость.
— Имя вашего напарника?
Илья понял, что дела — хуже некуда, прошептал:
— Миша Костенко.
— Пусть зайдет ко мне. И шеф ваш тоже… Хотя, нет. С ним я сам переговорю.
Схватив папку со стойки, доктор стремительно направился вглубь территории пансионата.
7
— Тимофей Федорович, — обратился к Торопову начальник лаборатории «Малахита», тучный мужчина лет пятидесяти в плотно обтягивающей круглый живот черной футболке, — ситуация следующая. Автономный необитаемый аппарат в ходе выполнения задания и осуществления планового осмотра дна зацепился тросом за мачту затонувшего объекта, известного вам как объект 2/17. — При этих словах Оз и Сан Саныч одновременно выдохнули тихое и матерное. Начальник лаборатории проигнорировал их реакцию. — Попытка освободить его дистанционно привела к обрушению мачты.
Скворцов и Алексеев переглянулись. Оз скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула, уже не ожидая от встречи ничего хорошего.
— Почему работы производились на археологическом объекте без привлечения специалистов? — спросил он с досадой.
Тот прищурился, отмахнулся:
— А мы тут, по-вашему, на пикник приперлись?! В бирюльки играть?! — рявкнул неожиданно. — И мне своими древними деревяшками перед носом нечего трясти, уважаемый Олег Иванович. В зоне производства ваших работ развивается магнитная аномалия, предполагается любой сценарий, вплоть до диверсии. — Он снова развернулся к Торопову. — В задачу вашей группы входит высвободить попавший в плен аппарат.
Дайвер покачал головой, посмотрел на часы: маленькая стрелка неуклонно приближалась к девяти часам утра.
