Борт «Хоксбилла». Гиперпространство. Суббота, 26 апреля
Джули, Мардж и Уитлок подружились. Женщины называли его Уит. Они вели бесконечные разговоры об Омегах и космологии, о слонах и физиках, о гумпах и о Боге. Дни летели, и Джули начинала понимать, что никогда еще не совершала более увлекательного путешествия. Как будто вся ее жизнь была лишь подготовкой к этому эпохальному полету.
Уит постоянно сыпал парадоксами. Он утверждал, что лучшая форма правления – аристократия, самая безопасная – республика, а демократия – самая интересная. «Толпа непредсказуема, – говорил он. – Никогда нельзя ее понять». Он подчеркивал, что в Золотой Век худшим соседом в Геллеспонте были Афины. Рассуждая об основных проповедующих смирение религиозных верованиях, он спрашивал: «Неужели Бог, достаточно хитроумный, чтобы создать квантовую механику, и впрямь заинтересуется людьми, механически твердящими молитвы и машущими кадилом».
Мардж поначалу вела себя сдержанно и казалась с головой погруженной в работу. Но постепенно она раскрепостилась. Теперь все трое обсуждали, как спасти гумпов и сделать так, чтобы после этого Академия получила финансирование и смогла найти верный способ справиться с Омегами.
Джули хотела, чтобы на поиски источника облаков снарядили экспедицию. Этот план обсуждался годами. Старый проект «Коса», например. Затем «Красный свет». И наконец, на ранних стадиях, «Метеоролог». Но это было дорого, цель предположительно находилась где-то в районе ядра Галактики, в тридцати тысячах световых лет, и на проекты просто не хватало средств.
– У нас будет только один шанс уничтожить эти штуки, – сказал Уит, имея в виду Омеги. – Временные масштабы в этом случае так велики, что люди привыкают к облакам. Как к ураганам и землетрясениям. В конечном счете мы попытаемся научиться жить с ними. Поэтому, если нам не удастся справиться с ними с первой попытки, поезд уйдет и мы ничего не добьемся.
– Но почему этим должны заниматься именно мы? – спросила Джули. – Почему не кто-нибудь через шесть столетий после нас?
– Потому что именно мы переживаем потрясение открытия. Для всех остальных это будет не ново. А значит, что люди будут и дальше сидеть в Лондоне или в Пеории, жалуясь на правительство, которое ничего не предпринимает. Придет облако и прикончит их.
Хотя Уит жил в обществе, где брак был возобновляемым, а во многих странах разрешалось иметь нескольких супругов, он оставался романтиком. По крайней мере такое впечатление создалось у Джули, когда она прочла «Любовь и черные дыры», известнейший сборник его мыслей о поведении людей. Настоящая любовь приходит всего раз в жизни, утверждал Уит. После ее утраты – все кончено. Дальше все будет только повторением. Джули предполагала, что Уит, который не был женат, пережил нечто подобное и так никогда и не оправился от этого. Она осмотрительно не расспрашивала его, но горела желанием узнать, кто это был и что произошло. И, наконец, представляла ли себе та женщина, что упустила.
