Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
не то чтобы не отпускали товар. Я даже не представлял, где они находятся, магазины эти. Просто находили муку, где-то дрожжи находили. Где-то замешивали. Местные, армия, ливийцы, они подгоняли нам картошку. Капусту находили. Хоть какая-то радость, домашняя обстановка. Вот это в бою, помню, и говорил: мол, с меня пирожки, пацаны. Как бы так.
А изначально, когда приехали, народу мало было. Только сходишь на пост — опять заступать. Чередовались так. Не высыпались, скажем так.
Шок от широкой ливийской жизни
В шоке был от того, как люди живут. Вот это вот — мебель, Италия, вещи… Понимал, как люди живут, и не понимал, чего им не хватает. Если я из деревни, живу там, этого не видел. А они живут в таких домах, спят на таких кроватях, ходят в таких одеждах. Не знаю, чего им не хватало.
Союзники, блин, я не знаю. По первости дико было из-за того, что они и союзники в чем попало ходят. Через них, бывало, картошку, капусту ту же, мясо нет-нет, подгоняли. А оно всегда так. Из дома выезжаешь, дома-то ты это не кушаешь, а когда выезжаешь, хочешь вкусно поесть. Как-то так вот.
Союзники — оборванцы, голодранцы. Непонятно, чего ходят туда-сюда. И они как бы противника называли «аду»… Распознавали… Даже не знаю, как их распознавали.
На штурме я их никого не видел никогда. Это когда уже штурм прошел, закрепились, они начинают лазать, ездить, сопли пузырями, пальцы веером. Когда же сам штурм идет, я их никогда не видел. Да, где-то там пробежит, где-то проползет, непонятно, и все. А как они в обычное время ходят, при штурме их никогда не было.
Ну и штурм, конечно. Самый первый — 18-го числа. Тяжело было. Потом уже я в госпитале 10 дней провел. У меня два пальца заживали очень долго. Болезненно, когда перематывали. Больно было, фаланга очень чувствительна, нерв там. Когда бинт оторвали… о-о-о-о-ох. Хоть обезболами обкалывай. Ну и спустя 10 дней я вернулся к ребятам, сейчас продолжил свою работу.
Я был старшиной взвода, кормил пацанов. В бою у меня задача была со своими, ну, как, «вялыми» их называли, союзниками. И они на передачу давали их. Я с ними ребятам БК подносил. Они, как правило, не хотели идти. Я их как только ни заставлял, и че только с ними… И многие ребята в шоке были: идет бой, а мы с этими пайками несемся. И непривычно, идет бой, и тут на доставке курьеры еды. И я… Несмотря на ранение, мне командир взвода ставил задачу, и я ее выполнял. Никогда не спрашивал, что делать. Все делал четко. Уже без потерь это все шло. Да, были какие-то, конечно. Не все учтешь, как надо. Но уже все было проще. Уже мы понимали, как это все происходит.
Первый раз всегда тяжело, всегда потерь много. Не то чтобы по незнанке, просто не понимаешь обстановку все равно. А городской бой, оказывается, такой тяжелый. Когда взрывается через два-три дома снаряд, а такое ощущение, что он в пяти метрах от тебя. Эхо такое…
Контуженный — он не мертвый
На 9 мая поздравляли духов этих, по их позициям стреляли из ПТУРов. Просто чтобы знали, кто мы такие. Никогда это молча не делали… И вот эта ежедневная перестрелка с ними, как в фильме «9-я рота»: «Ахмэ-э-эд»… Равносильно тому и звучало. Слышали голоса их ночью. Они там на своей стороне где-то лютуют.
Были огневые точки, откуда огонь открывали. Их, конечно, постоянно сносили. Их вот эта безоткатка, вот этот «сапог», СПГ, 110-я, она просто выносила стенки на раз-два.
Очень много было контуженных парней. Но, самое главное, в строю остаешься. Контуженный, контуженный… Все мы контуженные от нашей жизни. Контуженный — он не мертвый. Контуженный — он не «трехсотый». Контузия, конечно, она влияет на здоровье.
Скажу так, когда ты домой приезжаешь, происходит смена обстановки, все равно дома стены лечат. Приятные моменты — это бытовуха, когда все есть, когда ни в чем не нуждаешься, когда есть пирожки, и ты покушал. Посты… Ты вот ходишь, несешь эту службу. Все налажено должно быть, а не по-расп***яйски там. Время, все это рассчитывалось, опорники, ходили по опорникам. Взаимодействию между собой всегда всех учили, чтобы каждый знал, куда кому идти. Чтобы при случае атаки каждый знал: такой-то там, такой-то сям. Всегда это озвучивалось, каждому доводилось.
Респондент 13 «Эй, аду, сюда езжай!»
— Я служил в 22-й бригаде, и у нас были соревнования в поселке, в Молькино. И там контрактники из «десятки» против нас соревновались. Я поинтересовался:
— Что это за ребята сидят на горной полосе препятствий?
— Да это ЧВК.
Это был 2016 год. Тогда я первый раз про них узнал, что они тут стоят непосредственно. Ну и потом мы уехали обратно в Ростовскую область. Потом выполняли задачи на Украине, выезжали туда раз 18 примерно, но после этого случился неприятный момент в жизни. Это знаете, когда черная полоса подходит — и протягивается все дальше и дальше. Вот у меня как раз такой момент и случился. Я на таких же соревнованиях повредил спину, компрессионный перелом позвонка.
Тогда некрасиво получилось, командиры просто-напросто начали брить, хотели скрыть травму, а потом мне все хуже и хуже становилось, я сказал:
— Я увольняюсь, и е*итесь как хотите.
Ну и я начал собирать документы, проводить травму. С контрактной службы я уволился в 2018 году, устроился работать в компании, которая занимается туристическими судами, и там работал до момента, пока не попал в Компанию.
Везде проходят трассера, и вот мне один знакомый, с кем служил в 22-й бригаде, говорит:
— Идет набор.
— Как так?
А я до этого, летом, подавал документы, мне тогда сказали:
— Малыш, иди и подрасти еще чуть-чуть.
А мне тогда еще не было 24.
Я же сразу собрал вещи и стартанул. Мне на месте рассказали, какие нужны документы, что необходимо взять с собой в командировку. Я попросил:
— Дайте мне недельку, я соберусь, и поедем.
Я быстро поехал собираться домой. К тому времени спина восстановилась, я даже успел в соревнованиях поучаствовать. Скажем так, неплохо все было, и я не ощущал боли.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
