ним гвардейцев. Мне не нужно, чтобы посторонние знали уклад и быт моего имения.
— Сделаю, — коротко подтверждает Студень, и связь обрывается.
Двигаясь дальше по замку, я захожу к Портаклу.
— Ну что, господин сериальный маньяк, перемести меня домой, — говорю, опускаясь в кресло с лёгкой усталостью.
К моему удивлению, телевизор, который обычно работает на полной громкости, выключен. Портакл сидит, задумчиво листая учебник по манипуляциям энергии. Такое зрелище непривычно. Он поднимает взгляд и, слегка нахмурившись, отвечает:
— Слушай, конунг, а может, пока ты здесь, вместе изучим настройки портальной энергии? Ты же талантлив в тонких манипуляциях, как выяснилось. А это дает такой простор для проверок различных гипотез…
Я ухмыляюсь, не в силах удержаться.
— Что я слышу? Ты, наконец-то, решил отвлечься от зомбиящика?
Портакл никак не реагирует на поддразнивание, его лицо остаётся сосредоточенным и пытливым, как будто я ему, правда, пару часов назад показал ключ к великим тайнам Вселенной. Хотя кто знает…
— Ладно, посмотрим настройки, — говорю добродушно. — Но в другой раз. Сейчас у меня слишком много дел. Поможешь вернуться в Москву?
Портакл коротко кивает, закрывая учебник, и я, поднявшись с кресла, направляюсь к выходу. Уж если даже он взялся за учебники, значит, что-то в мире действительно меняется.
Едва я выхожу из портала и оказываюсь в московской усадьбе, как меня тут же окружает вихрь женских эмоций. Вдохнуть толком не успеваю.
— Мы уже потеряли тебя! — возмущённо заявляет Светка, её глаза сверкают так, что кажется, сейчас пойдут искры.
— А я хотела показать, какие мы выбрали свадебные подстаканники, — добавляет Камила.
— А я проведал Невский замок. Проверил, как там дела, — улыбаюсь, приобняв жен за талию. — И Змейка по вам скучает. Ну а в целом всё в порядке. И, кстати: вы попались.
Смеясь, я запрыгиваю на ближайшую кровать вместе с девушками. Они хохочут, пытаясь вырваться из моего «плена», но явно не слишком усердствуют.
В этот момент в дверь заглядывает Лена.
— Ой, Даня, вот ты где. Напоминаю: вечером нас ждёт светский приём у Горлановых.
Я замедляюсь, бросая на неё любопытный взгляд, а Лена спрашивает с любопыством.
— Даня, а за Машей мы не заедем? Она тоже собирается туда.
— Маша не моя невеста, как Настя, — отвечаю, отпуская девушек и усаживаясь на кровати. — Потому это будет выглядеть двусмысленно. У нас нет официального повода ее подвозить.
Светка тут же встревает:
— Ой, да все и так уже знают, что ты на ней женишься!
Я поднимаю бровь:
— Не знаю, откуда тебе это известно, Светлана Дмитриевна, — с притворной строгостью отвечаю. — Но всё же Мария Юрьевна — княжна, и ей положено ехать с отцом.
* * *
Вечером отправляемся на мероприятие к Горлановым. Усадьба встречает нас в огнях, в воздухе витает аромат дорогих духов и притворной любезности. На пороге меня тут же встречает Гришка, сияющий, как начищенный самовар, явно довольный собой.
— Даня! — радостно окликает он, чуть не хлопая меня по плечу, по праву друга детства. — Похоже, для меня сегодня важный день!
Я усмехаюсь и, сохраняя лёгкий тон, отвечаю:
— Посмотрим. Но исключать ничего нельзя.
Гришка буквально светится. Чуть позже Маша подводит к нему княжну Лопухину Настю — молодую девушку с горящими глазами и таким энтузиазмом, что кажется, он светится даже сквозь стены. Настя мгновенно фокусируется на Гришке, а тот… натурально раздувает щеки, пытаясь выглядеть важным батыром. Вот честно, на этом фоне он больше похож на подростка. Хотя, если задуматься, и я далеко не ушёл. Мне ещё нет двадцати, а я уже готовлюсь стать отцом. Побиваю рекорды.
После того как Маша с легкой улыбкой представила княжну Лопухину Грише, сцена разворачивается как в театре. Настя, со своим юным задором и горящими глазами, тут же заинтересовала Гришку. Он, заметно оживившись, едва не выпятил грудь колесом, стараясь выглядеть важным и солидным.
Маша с Лопухиной, явно довольные его заинтересованностью, обмениваются многозначительными взглядами. Еще немного поболтав, они отступают от сцены знакомства и неспешно отходят к столику.
Там, устроившись на мягких стульях, обе принимаются тихо переговариваться. Судя по их взглядам и приглушённым смешкам, они всё обсуждают Гришку. Мои жёны, в свою очередь, уже нашли женскую компанию для общения, и в воздухе витает лёгкий гул смеха и разговоров. Я же решаю тоже развлечься и усаживаюсь за карточный стол.
Играют в «Синий пьяница». Эта игра — не просто наудачу, но ещё и про расчёт, теорию вероятностей и хладнокровие. Просчёты комбинаций — это мой конёк, и я с удовольствием принимаю вызов.
Неожиданно напротив меня усаживается Себастьян Годунов. Ну что ж, вечер, который уже обещал быть интересным, мгновенно приобретает новые краски.
Но вот что забавно: Годунов, похоже, сам не ожидал увидеть меня здесь.
— Данила Степанович⁈ — восклицает он, вытаращив глаза, как будто встретил привидение.
Я неспешно кладу карты на стол, с лёгкой усмешкой смотря на него поверх крайних карт.
— Как поживает ваш меч, Себастьян Федотович?
Годунов напрягается мгновенно. Его лицо становится мрачным, как грозовое небо.
— Давайте не об этом. Просто играем, — отрезает он резко, будто ставит стену между собой и прошлым.
Я лишь пожимаю плечами и возвращаюсь к своим расчётам. Игра, как всегда, требует внимательности, но вскоре замечаю, что Годунов начинает повышать ставки. Слишком резко, слишком необдуманно. Он теряет контроль. Несколько ходов — и мои предположения подтверждаются.
— Десять тысяч, — объявляет крупье, и Годунов раздражённо встаёт из-за стола, проиграв эту сумму. Не сказав ни слова, он уходит, оставляя после себя атмосферу тяжести и скрытого раздражения.
Но едва я успеваю перевести дух, как на его место усаживается… Жанна Горнорудова.
По залу прокатывается волна удивления. Женщины, особенно из аристократии, редко участвуют в азартных играх. Это считается неприличным, неженским, не соответствующим их «возвышенному» статусу. Но Жанна, как всегда, пренебрегает условностями, будто это лишь скучные правила, созданные для других.
Она спокойно оглядывает собравшихся, её уверенный взгляд будто бросает вызов каждому. А затем, склонив голову и одарив меня своей фирменной игривой улыбкой, говорит:
— Я хочу сыграть. Спаситель, ты не против?
Я усмехаюсь, равнодушный к её провокации.
— Конечно, не против, Жанна Валерьевна.
Кажется, её слова и мой ответ заставили общество замереть на мгновение.
Игра начинается, и публика постепенно стягивается вокруг стола, словно мотыльки на свет. Жанна умудряется притягивать к себе внимание не только
