справедливо принадлежала царю и городской казне, но всякий раз Дадишу видел потухшие взгляды тех, кому приходилось отсчитывать заветные сикли, доставшиеся тяжким трудом.
«О, боги, я вижу, как и вы, и царь мудры в своих решениях и на те деньги, что забираю я у людей, наш прекрасный Вавилон сияет ярче солнца, стены его крепки, а солдаты отважны. Пошлите же эту мудрость и тем, чье золото и серебро я забираю».
– Отчего ты так печален, муж мой?
В комнату вошла Аталья, супруга Дадишу.
– Завтра я вновь отправляюсь в путь, дорогая жена, чтобы собирать налоги. И я расстроен тем, что мне предстоит выслушивать: что нечем платить, что у этого все украли, а у того сын недавно проигрался в кости. А те, кто исправно отсчитывают сикли, все равно ощущают это так, будто закапывают их посреди пустыни и уходят навсегда. Я рассказываю им, что налоги идут на благо города, и они слушают и даже понимают, но я не могу избавить их от чувства утраты.
– Ты хороший человек, Дадишу, – жена погладила его по плечу, – хороший и мудрый. Но ты сам часто говорил мне, что многим людям недостает простого знания о том, как бы им лучше следить за своими деньгами. Золото требует надзора: не ты ли рассказывал об этом в храме Знаний самому Аркаду?
– Будь стражем золоту своему, как рабу своему и царю своему, – Дадишу улыбнулся, вспоминая собственные слова. – Так и что с того?
– Когда ты забираешь у людей деньги, давай им взамен мудрость. Научи их беречь свое золото. Тогда им всегда будет чем заплатить налоги, и ты сделаешь благое дело не только для их семей, но и для всего Вавилона. Мудрость не должна быть заперта в храме Знаний, муж мой, ведь не все посещают его. Разнеси ее по окрестностям и раздай, как раздаешь хлеб неимущим.
Все-таки не зря он женился на Аталье: порой она поражала его своими мыслями настолько, что он невольно начинал думать, будто женат на одной из мудрейших богинь, сошедших в этот мир.
В тот же час Дадишу разложил перед собой глиняные таблички и стал палочкой выводить на них надзорные законы золота. Всего он их придумал шесть, по шесть же и наносил на каждую из табличек. И он раздаст их всем, кому понадобится его мудрость.
Надзорные законы золота
I. Не существует ничтожных денег, ценен каждый медяк.
II. Не усложняй свою финансовую систему – не уследишь.
III. Всегда будь готов к неожиданным тратам: жизнь не спрашивает, когда можно забрать твои деньги.
IV. Законы денег – часть твоего наследства. Учи детей этой грамоте с малых лет.
V. Не требуй от людей больше того, на что они способны. Не мерь всех по себе.
VI. Жажда больших дел – частый враг золота. Начинай с малого.
Первый надзорный закон золота
…Гомон людских голосов сливался с почти невыносимой вонью от давно не мытых тел: так всегда бывало на площади, где торговали рабами. Дадишу к этому привык и уже не морщился, проходя мимо клеток с закованными внутри людьми. Молодые мужчины, скорее всего, военнопленные. Дети, которых продали в рабство родители за долги. Женщины, взятые силой в далеких походах. Дадишу прошел к последней клетке: возле нее как раз стоял Чори, рабовладелец. И сегодня он должен был заплатить процент от продажи своего товара.
– А, Дадишу! Снова пришел обобрать меня, старый ты плут?
Дадишу не обиделся: Чори всегда вел себя грубовато, но никогда не откладывал платежей. Что ни говори, а работорговля всегда шла бойко и приносила хороший доход.
– Пошлют тебе боги свои благословения, Чори, даже невзирая на твой язык, ядовитый, как у пустынной гадюки.
Работорговец рассмеялся, почесывая заросшую грудь. Человеком он был грузным и неповоротливым, мускулы прятались под слоями жира. Но Дадишу знал: это обман. Однажды он видел, как Чори решил проучить раба – могучего воина из северной страны. Он швырял его по клетке практически одной рукой.
– Дай только я схожу за кошельком да табличкой, где записывал обо всех продажах. Накануне я уже отложил нужное количество сиклей, думаю, твой счет выйдет таким же.
Чори скрылся в темноте дома: он жил рядом с торговой площадью, чтобы было удобнее вести дела.
В ожидании Дадишу присмотрелся к рабу, заточенному в клетке. Его скелет был тонко обтянут кожей. Обессиленный, он даже не поднимал головы. Было сложно сказать, сколько ему лет: лицо скрывалось за спутавшимися волосами и грязью. Но это точно был не старик.
Вернулся Чори и принес таблички с записями обо всех сделках, совершенных за последний торговый период. Внизу каждой стояла его печать.
– Вот, считай, сборщик налогов.
Дадишу принялся вести счет. Конечно, сумма получилась такой же, какую уже приготовил Чори: он всегда исправно выплачивал все до последнего медяка.
И пока работорговец доставал из кошелька положенные монеты, один медяк выпал из его неуклюжей ладони – свалился в клетку с рабом, немного прокатился по полу и звонко примостился рядом с рукой, закованной в кандалы.
– А, ерунда, – махнул рукой Чори и достал из кошелька еще один медяк взамен упавшего.
– Ты так и оставишь монету в клетке с рабом?
– Это всего лишь медяк. Да и что он с ней сделает, съест? Это даже не деньги, не стоит внимания.
Не деньги! Дадишу в душе глубоко возмутился, но понял, что Чори просто недостает мудрости. И хотя сегодня дела его шли хорошо, судьба бывает переменчива. Лучше встречать ее, имея нужные знания.
– Дорогой друг Чори, медяк – тоже деньги. Позволь, на этот раз я отблагодарю тебя небольшим уроком. Вот, возьми эту табличку с надзорными законами золота – я сделал ее сам. Прочитай первый из них.
Чори пошевелил губами, всматриваясь в письмена, и пробормотал:
– «Не существует ничтожных денег, ценен каждый медяк». Ха! Мудр ты, сборщик налогов, да что-то я этой твоей мудрости не пойму. Глянь, подобное к подобному: эта монета, которая ничего не стоит, укатилась к такому же рабу – я и не знаю, доживет ли он до завтрашнего утра. Они нашли друг друга.
– Ты думаешь, что ни из медяка, ни из этого раба ничего путного не выйдет?
Чори лишь фыркнул.
– Ну хорошо. Если ты так считаешь, не согласишься ли ты отдать мне их обоих – и раба, и монету? Если для тебя они не несут никакой ценности.
Работорговец скептически глянул на Дадишу, немного
