и беспомощный. Не может поднять ни руку, ни ногу, не то что взять оружие и в кого-то выстрелить. А они-то уж точно должны быть в строю.
Дэвид моргнул, стряхивая веками лишние мысли. Не хотелось ему об этом думать, он сильно волновался. Да и в кого бы он стрелял? В дроидов или людей? Он и сам не знал. Быть может хорошо, что он болеет сейчас. Не пришлось выбирать. А для Дэвида стоял очень сложный выбор — с одной стороны он служил строю, с другой — давал присягу защищать людей, и стрелять в невинных ему совсем не хотелось. Действительно, в чем люди были виноваты? Они просто хотели жить. Особенно после того, что сделали дроиды… так что хорошо, что он едет на операцию. Не о чем думать не надо. Он подумает об этом потом, когда встанет на обе ноги и сможет махать руками. Тогда и решит, за кого он…
— Мы поможем перебраться на операционный стол, и тогда нужно будет только закрыть глаза, — его встретил лысый доктор, и Дэвид немного успокоился. Лысый — это замечательно. Все лысые доктора очень хорошие специалисты.
— По пути сюда я встретил несколько своих коллег, — промычал несвязно Дэвид. Голос уже не слушался его. — Им тоже нужна операция?
— Некоторым, — услужливо сказал доктор, мягко улыбнувшись. — Герти, помоги ему. Вот так… Как вы себя чувствуете?
— Почти ничего не чувствую, — честно признался Дэвид. С докторами нужно быть честным. Храбриться нельзя, как Дэвид делал это перед Андреем. — Дышать тяжело, я не ощущаю, как воздух в легкие входит. Будто онемело все. Это пройдёт?
— Пройдет сразу, как только откроете глаза, — одобрительно кивнул доктор.
— А здесь будете только вы?
— Конечно. Операция не сложная.
— Разве? — удивился Дэвид.
— У нас новейшие технологии, — ответил доктор и отпустил медицинских братьев.
В помещении было столько белого, что рябило в глазах. Белая простыня, белый операционный стол, больше похожий на какое-нибудь большое медицинское кресло, массивные приборы по стенам стерильного бокса, тоже белые. Они светились желтыми и синими огоньками, немного разгружая взгляд. В боксе не было окон, только высокие стены и длинные колбы около грузной медицинской утвари. Дэвид предполагал, что там находится питающая жидкость для киборгов. Интересно, ему тоже она понадобится? Дэвиду не хотелось бы, чтобы вместо крови у него в жилах текла искусственная жидкость. Хотя выбора у него было не много. Мелкие пузырьки игриво поднимались со дна до самого верха, задорно исчезая в фильтрующей системе.
У дальней стены находилась странная штука, очень похожая на телепорт. Дэвиду показалось, что это он и есть. По большому округлому стеклу тянулся пучок из черных нановолокон, тонких, словно волосы. Было похоже на длинный конский хвост, протянутый вдоль широкого зеркала. Толщиной в два Дэвида, или даже три. Нет, все-таки два, если взять нынешнего Дэвида, расплывшегося, словно большой размороженный пельмень.
— Это телепорт? — спросил Дэвид, наблюдая, как доктор включил эту штуковину.
— Телепорт? — переспросил доктор, удивившись. — Нет же, вы что-то путаете. Я собираюсь оперировать вас, а не телепортировать на Луну, — усмехнулся лысый мужчина.
— Хорошо…
— Расслабьтесь. Вы почувствуете небольшое головокружение, прежде чем заснуть.
Ему вкололи в вену какое-то лекарство, после которого действительно закружилась голова. Совсем не сильно, Дэвид начал видеть перед сном образы. Сверху нависла какая-то штуковина, похожая на пластмассовый купол, не-телепорт зашевелил нановолокнами, внутри овала появилась едва уловимая белесая дымка, похожая на туман зеркального озера. У Дэвида встали волосы на руках, как бывало каждый раз, когда включался телепорт.
Не важно, доктор сказал, что это не он. Доктор сказал… мысли начали путаться, наплывая одна на другую.
Когда над его головой появился Полет Миражей, Дэвид почему-то не испугался. Просто лег на спину, как делал это раньше и принялся ждать. И вот он ждал… ждал…
Когда появятся Тени, и их засосет в зияющую глотку, словно пылесосом? Все казалось таким естественным, будто так и должны быть.
Он спит? Не похоже. Слишком он хорошо осознает, что творится вокруг. И ноги его работают, как раньше, и руки. Он совершенно не стеснен в движениях. На Дэвиде удобная футболка и любимые мамины штаны. Самому они никогда не нравились, но маме было приятно, что он их носит, и Дэвид был счастлив. Такое ощущение, что они рядом, что…
Свет залил все вокруг, схлопнув над его головой Полет Миражей. Он исчез, лопнул, растворился в бесконечном свете, который проник ему прямо в нутро. Он же должен бояться, правда? Почему тогда ему так хорошо?
Вдали замаячили две фигуры. У обоих из них были длинные светлые волосы со слегка жёлтым отливом. Дэвид только сейчас заметил, как все-таки мама была похожа на Бетани. Действительно, и даже фигуры их почти одинаковы. Вот только характеры совсем разные. Бетани взбалмошная, своенравная, все всегда делала по-своему. Она даже в проститутки пошла не потому, что хотела, а назло ему. Он уже не помнил, почему они поругались, но она закричала, что раз так, пойдет она в ночные бабочки и будет у нее таких как Дэвид десятки. Бетани сдержала свое обещание. Даже предложение руки и сердца не помогло.
Хорошо, что ей это надоело. Хорошо… Дэвид сделал несколько шагов вперед и его вдруг заметили.
— Дэвид! — крикнула счастливая Бетани, замахав ему рукой. — Идем к нам! Мама испекла твои любимые пироги!
А как же Кубик?
— С черникой? — счастливо спросил Дэвид.
— С клюквой! — крикнула ему мама, наливая из чайника чай в его любимую детскую чашку. Чашка стояла на столе, ножки которого терялись в свете. — Мы с Бетани решили, что это разумный компромисс.
Ну наконец-то они нашли общий язык, подумал Дэвид, и на радостях засеменил к женщинам. Бетани завизжала от счастья и бросилась к нему.
Хорошо-то как. Никогда Дэвиду еще не было так хорошо, как сейчас.
Мерцающий телепорт потух. Нановолокна перестали шевелиться, словно живые, и застыли на месте. Они снова стали твердыми и безжизненными, и перестали разрывать ткань бытия на клочки. Когда прозрачный купол откинулся в сторону, солдат еще лежал на операционном столе какое-то время, не придавая признаков жизни. Потом он резко открыл глаза и сделал судорожный вздох. Мужчина завалился на бок и закашлял.
— Тише, тише… — прошептал доктор, положив ладонь на разгоряченную кожу, покрывшуюся испариной. — Некоторое время будет не по себе, господин. Скоро
