этот ответ не устроил.
— Сколько дней я…
— Ни слова больше, — прервал его врач. — Вам нельзя напрягаться.
Веселый доктор сбежал, а на его место пришла суровая медсестра, под взглядом которой Корсаков сначала съел свою кашу без всяких споров и пререканий, и под взглядом которой он также молча избавился от этой каши в утку. Или не каши.
Несколько раз по долгу службы он посещал такие лечебные учреждения. Частные клиники, принадлежащие крупным родам, в которых могут вылечить все, что угодно. В такие места сложно попасть, но если попал — облизывать будут с ног до головы, а медсестры будут исключительно модельной внешности.
Последняя медсестра была явно выше, и, скорее всего, сильнее его. Если она и была моделью, то в далекой юности, после которой скорее всего увлеклась борьбой, метанием ядра и поднятием штанги. Корсаков весело хмыкнул. В груди заболело, и улыбаться он перестал. В конце концов, ему нужно, чтобы его лечили, и делали это качественно, а не отвлекали демонстрациями прелестей. Руки ему привязывать не стали, и он сумел поднять их на уровень глаз. Виднеющиеся кончики пальцев однозначно принадлежали ему. Все остальное было в гипсе. На левой руке и пальцы были в гипсе. Он многообещающе посмотрел на документы у себя в ногах. Сил подняться и прочитать о всех своих травмах у него сейчас не было. Но он обязательно изучит весь список.
Следующим утром доктор был еще более веселым, что переломанного Корсакова начинало раздражать.
— Как ваше самочувствие? — спросили у него, и тут же подал стакан воды с трубочкой. За эти капли, которые высохли у него во рту не дойдя до горла, он был готов простить врачу и веселый тон, и бодрость, и все то, в чем врач был не виновен.
— Лучше, — соврал капитан. Доктор подозрительно прищурился.
— Странно… так быстро улучшений не должно было быть… ну что же, любезный, надо это проверить. Я назначу вам несколько процедур и пару… пару-тройку анализов.
Корсаков не хотел знать, что в понимании врача «пара-тройка» анализов. И процедуры он не хотел. Но пришлось узнать, после чего, в очередной раз делая свои дела в утку под суровым взглядом медсестры, он решил никогда не обманывать врачей, и подходить к лечению как можно серьезней.
— Телефон… можно?
— Нет, как лечащий врач я запретил вам использовать телефон и принимать посетителей. Ваш начальник и еще несколько человек уже пытались пробиться к вам, используя как свое служебное положение, так и взятки. Если вам интересно, все полученные деньги больница отправляет на благотворительность.
Врач улыбнулся. Это была идея владельца клиники — принимать все предложенные деньги, но действовать все равно по правилам.
— Разве что исключение было сделано для Елены Михайловны, она оплачивает ваше лечение, и она же имеет доступ в мой кабинет.
— Я… сам оплачу.
Врач посмотрел на Корсакова.
— Только скажите… сколько…
Он сказал. Корсаков в лице даже не поменялся, но приборы возле кровати начали возмущенно пищать.
— Оплачу, — решительно сказал капитан.
— Это вы не со мной должны решать, — успокоил его врач. А чтобы больной успокоился наверняка, он взял шприц и ввел лекарство в капельницу. — Мы работаем исключительно по стопроцентной предоплате. Если вы хотите вернуть деньги, то разбирайтесь с Еленой Михайловной самостоятельно. Но мой вам совет — не надо.
Капитан угрюмо промолчал, мысленно подсчитывая имеющиеся денежные запасы и имущество. Его начало клонить в сон. Противоестественно сильно. Он удивленно посмотрел на врача.
— До завтра, — широко улыбнулся тот и помахал ему рукой.
На следующий день кроме очередных новых цветов в палате обнаружилась и гостья. Елена Михайловна сидела на кресле неподалеку от кровати, и что-то изучала в телефоне, терпеливо ожидая пробуждения Корсакова. Леонид кашлянул, привлекая ее внимание.
— Доброе утро, улыбнулась девушка.
Капитан посмотрел на столик, там обнаружился очередной букет цветов. Опять новый.
— Цветы… — прохрипел он.
— Да… — смутилась девушка. — Я поговорила с вашим другом-криминалистом, он рассказал, что вы любите цветы. Я решила вас порадовать и заказывала свежие каждый день.
«Андрей Петрович, вот же козел старый», — пожилой криминалист знал о нелюбви капитана к цветам.
— Вам нравятся? — девушка уже была возле цветов и нюхала их.
— Очень, — улыбнулся Корсаков. — Спасибо. И за больницу тоже. Я верну…
Елена Михайловна строго посмотрела на него.
— Об этом и речи быть не может. Сейчас точно. И спорить я не хочу, вернемся к этому разговору после выздоровления.
Они помолчали.
— Что с Пономаревым? — наконец задал вопрос капитан.
Девушка помрачнела.
— Он нарушил правила дуэли… — наконец сказала она.
Корсаков продолжал смотреть ей в глаза, отчего она смутилась, и принялась смотреть на приборы. Пульс капитана оставался стабильным и не менялся.
— … на данный момент… с ним…
Леонид заинтересованно склонил голову.
— Ничего, — выдохнула девушка. — Он находится в своем имении под домашним арестом, и это все!
В целом, это было ожидаемо. Корсаков и надеяться не смел (очень даже смел), что дворянина накажут… да и как? Штраф он даже не почувствует, заключение в тюрьму, как и более строгие меры — немыслимы.
— Дуэль была до смерти, — напомнил он. — Если я верно помню кодекс, то сразу после моего выздоровления мы должны будем продолжить.
И на этот раз капитан подготовится получше.
— Верно… но… не верно. Алексей Сергеевич сразу после дуэли публично признал, что он не имеет к вам претензий и полностью удовлетворен. Дворянский суд, рассматривающий это дело признал его доводы.
«Не имеет ко мне претензий…».
Капитан закашлялся, приборы заверещали, и уже через несколько секунд в палату ворвалась бригада в белых халатах. Елену Михайловну выгнали из палаты, а капитан провел несколько не самых приятных мгновений своей жизни.
Глубокой ночью капитан открыл глаза и прислушался. Мерно работали приборы возле кровати, но что-то же его разбудило. Или кто-то. В небольшой круг света от оборудования зашел человек.
— Простите за поздний визит, — подошел к кровати Иван Иванович. — Днем было много работы, никак не мог вырваться.
— Врач говорил про запрет посещений, — усмехнулся Корсаков.
— Мне можно, — по-доброму улыбнулся представитель Третьего отделения.
— Или они не в курсе?
— Или не в курсе…
В палате воцарилась тишина на некоторое время.
— Вам говорили, что вы отличный собеседник? — уточнил капитан.
— Нет…
