то, что души убитых за сталинское золото людей не находят себе покоя. А самая живучая легенда – про старца Утёса. Что, мол, это великий провидец, пророк, который проклял это золото и оно превратилось то ли в пыль, то ли в свинец, то ли в навоз. В общем и мистики в этом деле хватает тоже.
– Я тоже об этом Утёсе слышал, – вмешался Миронцев. – Говорят, он здорово людям помогает. Ну а про то, что он золото проклял, первый раз слышу. Ну да ладно. Надеюсь – даже уверен – что разберемся мы и с золотом, и со шпионами, и с бандитами. Всех разбойников поймаем и в тюрьму посадим, – добавил он шутливым тоном. – Ну а привидений и других потусторонних товарищей нам бояться как-то не с руки, да и не положено. Мы ведь люди православные.
Сергей Павлович прищурился и, улыбаясь, посмотрел по очереди всем присутствующим в глаза, убеждаясь, что у него на совещании все христиане или, по крайней мере, считающие себя таковыми.
– Ну что коллеги, основной этап операции «Металл» начинается весной, в Магаданской области, на месте, где раньше был посёлок Карамкен. Сейчас нам нужно активно работать и готовиться, чтобы всё прошло так, как нам нужно – четко, без человеческих потерь и максимально эффективно. Будем прощаться. Благодарю всех!
Миронцев пожал каждому руку, а Влада попросил задержаться. Вскоре ни остались в кабинете вдвоём.
– Влад, хочу с тобой переговорить. Есть у меня одна идея. Так как ты напрямую работаешь с Орлинским и успел немного изучить его, то скажи мне: если мы попросим его об одной услуге оперативного характера, он согласится?
– Так он, товарищ полковник, вроде бы и так с нами, на нашей стороне, – удивился Спешилов.
– Тут дело посерьёзней. Пока мы сегодня совещались, была вскользь озвучена одна идея. А что, если нам Орлинского включить в оперативную игру с Туровым? Этот оборотень очень и очень хочет заполучить согласие Орлинского на сотрудничество. И, как мы видим, не останавливается ни перед чем. Думаю, он и не собирается тормозить. Плюс майор ГРУ Нечаев сегодня сказал, что уже имеются данные о том, что Туров, возможно, будет объединяться с агентами из натовских стран для достижения цели. Не исключено, что они пообещают хороший процент от найденного золота и, конечно, добавят ему за то, что они хотят найти на самом деле.
Мы с тобой тут вдвоём, Влад. И если мы с тобой решим попробовать развить тему по Орлинскому, об этом должны знать только ты, я и, конечно, он. Идея в принципе, как я вижу, имеет право на жизнь. Если продумать схему, то может получиться. Тогда мы будем больше информированы и сможем серьёзно контролировать все действия людей Турова и, если надо, снабжать их дезой. Ну, капитан, что думаешь по этому поводу?
– Сергей Павлович, скажу вам честно: я практически уверен на сто процентов, что Орлинский не согласится. Это моё личное мнение. Конечно, я могу ошибаться. Он боец по жизни. Воин. В прошлом, как мы знаем, боевой офицер, разведчик. А то, что мы хотим ему предложить – не его тема. Тем более мы не знаем, что хочет предпринять Туров дальше. У них жёсткий конфликт. Ко всему этому добавьте неудачное покушение на Орлинского. Он в прямом смысле слова покалечил боевиков Турова, а это были одни из лучших его отморозков. И Турову это очень не понравилось. Коллеги из МВД рассказали, что, по сообщениям их крота, босс был вне себя от ярости и обещал убить Орлинского за своих людей, которые теперь, что называется, всю жизнь на таблетки работать будут, если выйдут из зоны. А туровских боевиков, судя по всему, криминальный мир не очень жалует. Прецеденты уже были.
– Влад, ты, конечно, прав. Мы можем думать, что хотим, разрабатывать операцию любой сложности, но если Орлинский не согласится, смысла в этом нет никакого. Может, ты всё-таки с ним обсудишь эту возможность? Это не приказ. Это просьба. Поговори с ним. Это ведь на самом деле важно – официально запустить людей Турова в проект. Они будут у нас на виду, под присмотром. Поставим их на прослушку – сам же слышал, нам прокурорские за пять минут любую санкцию или разрешение организуют. Речь-то идет о государственной безопасности…
– Товарищ полковник, я обязательно переговорю с Юрием Николаевичем. Может быть, мы совместно и выработаем интересную и эффективную многоходовочку. Я понял вас. В ближайшее время я постараюсь с ним встретиться и обсудить этот вопрос. Немного времени у нас ещё есть?
– Немного времени, конечно, есть. Нас никто не торопит, никто не лезет с советами и предложениями, нам везде зелёный свет. Это, конечно, хорошо. И это означает только одно: отвечаем за всё мы и только мы. И спрос с нас будет по полной. Если мы проколемся и провалим операцию, то, считай, зря родились на белый свет. Все те, кто дал нам самостоятельность, кто верит нам и надеется на нас – эти же самые люди сотрут нас в порошок и развеют по ветру, – бодро, с улыбкой, по-военному сказал Миронцев. – Это я, конечно, образно так выразился, но смысл понятен нам обоим. Поэтому нужно аккуратно и технично всё обдумать, не торопиться, но и не тормозить.
– Я понял вас, товарищ полковник. Разрешите мне всё взвесить по поводу Орлинского. Буквально пару дней. Кое-что надо уточнить, да и обдумать, как ему это всё сказать. А то он мужик суровый, может и послать куда подальше с этим предложением. Для него Туров – реальный предатель Родины. Мы как-то говорили с ним, и он сказал, что те, кто работает в силовых структурах, связывается с криминалом и ворует у народа деньги – сволочь и предатель. А чиновники, разворовывающие бюджет, которые наживаются на людях, покупая дома за границей и отправляя своих детей за народные деньги жить в страны НАТО – такие же мерзавцы. И тоже предатели – воры и предатели, с двойным гражданством, а то и с тройным. Примерно вот так сказал Орлинский, – немного эмоционально, на одном дыхании, выпалил Спешилов.
Миронцев иронично, по-отцовски, немного с укором глянул на молодого капитана ФСБ.
– Не заводись, капитан. Это хорошо, что и ты разделяешь нашу точку зрения. – Сергей Павлович посмотрел прямо в глаза Спешилову. – А именно – точку зрения честных офицеров. Мне это очень нравится. Надеюсь и верю, что ты умный парень, осознаёшь, где ты служишь, и умеешь контролировать свои эмоции. И точно понимаешь, что, где, кому и как говорить. Так ведь,
