вглядываясь в едва различимый узор на стене, они старались найти ответ.
– Но сейчас он…
– Наденька. – как будто прочитав мысли, профессор перебил своего молодого коллегу. – Наденька. Юная девушка проходила у нас практику. Я в жизни не встречал людей с такой добротой. Она не боялась его, а он почему-то слушался её. Она вообще со всеми смогла найти общий язык, пока была здесь. Но с ним особенно. Стоило ему услышать её голос, как он успокаивался и, как и сейчас, садился на койку и слушал. Слушал её рассказы. Признаюсь, она вообще редко молчала.
Голос профессора стал тихим, почти перешёл в шёпот. Толи надвигающиеся сумерки послужили причиной тому, толи нечто другое. В любом случае, Марк Валентинович тоже перешёл на шёпот.
– Но сейчас её нет. – юный доктор никак не хотел завершать беседу.
– Картина. Наденька повесила её, наказав ему больше не карябать стену. И как не странно, это помогло. С того дня он спокойный и покладистый. Ни одного проявления агрессии.
И они опять замолчали, всматриваясь в лицо измученного пациента. Старый профессор поделился всем со своим новым коллегой, но уходить они не спешили. Словно ждали чего-то. Надеялись, что мужчина улыбнётся, посмотрит им в глаза и поведает свою тайну. Но тот всё так же не сводил взгляд с картины.
– По её словам, Наденька сама написала её. – совсем тихо произнёс профессор.
– А Вы кто? – неожиданно воскликнул Марк Валентинович, смотря на дверь, что вела в палату.
На пороге стояла молодая девушка. Можно даже сказать, подросток. На ней было длинное белое платье, а тонкую талию подчеркивал золотистый ремешок. Длинный серебристый волос был собран в косу и перекинут через плечо вперед. В косу была вплетена золотая цепочка, которая заканчивалась украшением в виде цветка орхидеи. А её ярко голубые глаза смотрели на измученного мужчину, который сидел на краю койки. И он был единственным, кто интересовал юную особу. На вопрос она даже и не думала отвечать.
Обернувшись, профессор принялся рассматривать незнакомку. В этот момент в палате загорелась лампочка, как и во всей лечебнице, и осветила юную посетительницу. Её наряд был настолько белым, что заставил сощуриться, находившихся в палате, мужчин. Кроме, конечно, пациента. И только Петр Степанович хотел повторить вопрос своего коллеги, как незнакомка заговорила первая. Но обращалась она не к ним, а к их пациенту.
– Время пришло, нам пора. – улыбнувшись, мелодичным голосом пропела она.
Его тело покинули остатки сил и, ослабев, он повалился на пол. Врачи вздрогнули от неожиданности, но всё-таки, не потеряв самообладания, бросились к своему пациенту. И их встретил взгляд мужчины. Осмысленный и спокойный. На его губах появилась улыбка, а из уголка глаза потекла одинокая слеза. Без лишних слов они оба поняли – смерть забрала его.
– Что случилось, профессор?
Женский голос заставил врачей обернуться. Вместо внезапной посетительницы в дверях стояла грузная женщина.
– Ни с того, ни с сего во всей больнице зажегся свет. А здесь – особенно ярко! – не скрывая замешательства, пробормотала санитарка.
Профессор перевёл взгляд с неё на своего коллегу, который, открыв рот, смотрел на него и вновь на тело.
– Финал. – тихо прошептал Петр Степанович, по привычке погладив свою бородку.
