чем хорошо знал Тригунов и в чем без труда убедился Комлев. Он ожидал, что командир отряда сразу после назначения вызовет его и даст указание, как ее наладить. Но вызова не последовало ни на первый, ни на второй, ни на десятый день службы. Комлев пришел к нему сам.
— Установку? — удивился Тригунов. — Положение о медицинской службе знаете? Фактическое ее состояние вам известно? Вот и сделайте так, чтобы одно соответствовало другому. Если потребуется моя конкретная помощь — прошу. У вас уже накопились вопросы и предложения, требующие моего вмешательства?
Таких вопросов и предложений у Комлева не было. И он ушел удрученный, с закипевшей в душе обидой. Слова командира отряда показались ему и насмешливыми, и высокомерными. «Установку?» — про себя передразнивал он Тригунова, уверенный, что удивление того было притворным.
Дня три спустя Тригунов вызвал Комлева. Тот подумал, что последует продолжение предыдущего разговора, но Тригунов, похоже, забыл о нем совсем.
— Нужна такая справка или заключение, что ли, — назовите, как посчитаете правильным. Не в том дело. Важно другое. Надо, чтоб документ этот ответил на два вопроса: как отражается на здоровье горноспасателя влажный, богатый кислородом воздух, который он вдыхает из респиратора? Что при этом происходит в организме?
— Срок? — неуверенно спросил Комлев, не представляя себе, где он возьмет необходимые данные.
— Желательно побыстрее.
Комлев, нервничая, суетясь, перелистывал учебники, хотя хорошо помнил, что ничего подобного прежде в них не встречал, несколько дней просидел в медицинской библиотеке, после чего пошел к институтским авторитетам, перед которыми преклонялся. Авторитеты пожали плечами: «Возможно, подобными исследованиями занимались институты, работающие на космос, но нам об этом ничего не известно».
— «Белое пятно»? — горько усмехнулся Тригунов, когда Комлев доложил ему о результатах своих поисков.
При тушении подземного пожара получил тепловой удар командир отделения Капырин. Тригунов спросил у Комлева, принимавшего участие в расследовании причин несчастного случая:
— Вы не смогли бы подготовить рекомендации по тепловой тренировке горноспасателей, повышающей их приспособляемость к высокой температуре и влажности окружающей среды?
— Попробую…
И снова: учебники, медицинская библиотека, авторитеты, их неуверенная переадресовка на специальные институты и в заключение полный горечи возглас Тригунова:
— Опять «белое пятно»?!
Затем последовало новое задание, закончившееся тем же.
Не трудно было догадаться: ставя перед ним задачи, командир отряда заранее знал, что они еще не имеют решения. «Какую цель он преследует?» — недоумевал Комлев.
А Тригунов преследовал не одну — три цели. Во-первых, хотел дать почувствовать молодому специалисту, мечтавшему о научной деятельности, что перед ним целина, ждущая своих покорителей; во-вторых — исподволь навести Комлева на самые неотложные проблемы медицинской службы горноспасательных частей и заинтересовать ими. «Как знать, — думал Тригунов, — может, именно ему удастся разрешить хотя бы одну из них», И в-третьих — напомнить гонористому начинающему врачу, что диплом с отличием — всего лишь входной билет в ту область науки, которую предстоит познать.
Освоясь, Комлев мало-помалу начал оправдывать его надежды.
В течение первого года работы он проанализировал все несчастные случаи на шахтах объединения за истекшие десять лет и пришел к выводу: многие из них имели тяжелый исход лишь потому, что медики-горноспасатели и персонал лечебных учреждений, куда поступали пострадавшие, не располагали всей полнотой сведений о них. Комлев разработал специальную карточку и доказал ее необходимость. В приказе говорилось:
«Завести на каждого подземного трудящегося карточку прилагаемого образца, содержащую исчерпывающие данные о состоянии здоровья, перенесенных заболеваниях, наследственности, склонностях, привязанностях и привычках, характере и другую информацию, которая может понадобиться для горноспасателей, оказывающих помощь на месте несчастного случая, и медицинских работников больницы, в которую будет доставлен пострадавший».
По настоянию Тригунова карточке присвоили название «формуляр Комлева». Первое признание его труда окрылило Комлева, дало ему ощущение своей нужности, у него появилось рвение, желание проявить себя именно в том качестве, в каком он пребывал.
За минувшие дни Комлев уже несколько раз побыл на «Гарном». Оказывал врачебную помощь Кособокину и Зимину, организовывал подземную базу, по собственной инициативе изучил все рабочие места, определил для каждого из них режим работы горноспасателей. Нашлось у него время и на то, чтобы проштудировать формуляры, и для доверительных бесед с женами, родными, друзьями пострадавших. Тихоничкин и Хомутков не на шутку тревожили его. Психика взбалмошного, легко возбудимого, с неустоявшимся характером люкового и пораженного алкоголем Тихоничкина могла дать опасную «свечу», и Комлев обычный перечень медикаментов, находившихся в сумке врача, расширил за счет надежных успокаивающих средств.
* * *
На командном пункте, кроме его постоянного состава, были Виктин и Клёстик.
Технический директор заходил на командный пункт ежедневно. Он знакомился с ходом спасательных работ, диаграммой накопления «фиалки», результатами анализа рудничной атмосферы. Перелистывая эти документы, вроде бы прислушивался к самому себе, вроде бы выверял какие-то очень важные мысли. На самом же деле Виктин ждал, что Тригунов или Колыбенко, а то и оба сразу обратятся к нему с каким-нибудь вопросом, в котором сами они разобраться не могут, или разобрались, да не уверены в своих выводах. Но Колыбенко и Тригунов в его помощи не нуждались. Привыкший к тому, что к нему обращаются за советами, а его рекомендации безоговорочно выполняют, Виктин тяжело переживал такое непочтение, и лишь сладостная убежденность, что в свое время он сполна воздаст этому слишком забывшемуся мальчишке Колыбенко и, пожалуй, этому чересчур самоуверенному «спасаловцу» — так презрительно Виктин называл про себя Тригунова, — давала ему силы держаться с прежней самоуверенностью. Похожее переживал и Клёстик.
Появление на командном пункте технического директора объединения и начальника горноспасательной службы области сразу как-то настораживало Тригунова и Колыбенко. Оба становились строго официальными, взвешивали каждое слово. Напряженность, какую внесли они и на этот раз, смягчил порывисто влетевший Комлев.
— Здравия желаю, товарищ начальник! Разрешите обратиться к командиру отряда? — выпалил он.
Клёстик едва заметно кивнул головой — ответил на приветствие и разрешил обратиться к Тригунову.
— Прибыл за получением задания, — доложил Комлев.
— На «Гарный»? — неопределенно передернул плечами Виктин. — Но ведь на откаточном вот-вот начнутся огневые работы! Впрочем, может быть, поэтому, — Олег Михайлович многозначительно посмотрел на Комлева, — врачу сейчас и следует находиться именно там. Там… — многозначительно подчеркнул Виктин и как-то незаметно покинул командный пункт. Уходя с него, Олег Михайлович обычно направлялся в нарядную, на шахтный двор, к подъему — туда, где больше народу, где бы его видело как можно больше людей…
Клёстик сел напротив Тригунова, начал выдавливать сквозь зубы:
— Удивительный вы человек, удивительный! Вас так и тянет влезть в какую-нибудь бяку. За каким, скажите, чертом вам потребовалась огневая резка? Зачем она, я спрашиваю, когда можно обойтись более безопасным, тысячу лет известным средством?
Тригунов встал.
