от меня? Ты так же добываешь деньги на несчастье людей!
— Не забудь добавить, что я зарабатываю деньги на несчастье подлецов, мерзавцев и убийц, которые мешают хорошим людям жить.
— Ха, а хорошие люди — это кто? Те олигархи, которые способны оплатить твои услуги? Девочка моя! Олигархи — это не бизнесмены, как ты думаешь. Это легализированный криминал, маскирующийся под большой бизнес!
Да уж, в необразованности тебя не упрекнёшь.
— Если будут совершать, как ты, убийства, грабежи, то им придётся тоже ответить. Никакое преступление не может иметь законного основания.
— Тоже мне, добренькая! Оставь наставления батюшке в церкви. Не доброта, а гордость побуждает тебя читать мне наставления. Я в свои молодые годы нажил себе капитал. Пусть и разбоем, но немногие могут этим похвастаться и провернуть это. Но мечтают! Сколько тысяч людей занимается разбоем, хотя за это многим положена смерть! Да, таких, как мы, немного, но мы — избранные!
— Что дурно добыто, то дурно расточится. Богам не может быть угодно преступление. И сама судьба заботится о том, чтобы не было счастья, добытого ценой преступления. Мне жалко таких, как ты. Ты начисто лишён настоящего счастья. Неужели тебе не жалко было девушек, которых ты мучил и убивал? Ведь многие из них тебя по-настоящему любили. Что с тобой произошло? Ведь наверняка твоя мама не учила тебя этому.
— Может, ты скажешь, и папа меня многому хорошему учил? А я и не буду отрицать! Папа меня учил, как можно приспособиться к жизни в городе. Он всегда говорил: «Хочешь узнать город — спроси крыс». Крысы всегда могут приспособиться, а когда возникает необходимость, могут и сожрать друг друга.
— Но его наука всё-таки не помогла тебе спрятаться. Вот он ты — повязан по рукам и ногам.
— Да, недооценил я тебя. Но согласись, нелегко тебе было меня найти! А почему? Я даже в детстве в прятки играл профессионально. Меня вон до сих пор некоторые ищут. Твои менты, например. А всё потому, что взгляды на мир у нас разные, да и мотивировка. Можно смотреть на мир с точки зрения жертвы, жалкого проходимца, а можно — как искателя приключений, который разыскивает сокровища. А мотивировку отца я твёрдо усвоил. Он мне не раз повторял аксиому, которую где-то вычитал: «Жизнь дается человеку один только раз, и прожить её надо так, чтобы всё наверху офигели и сказали: “А ну-ка, повтори!”»
— Путаешь слова — не офигели, а ужаснулись. В чём были виноваты девушки, которых одну за другой ты провожал на тот свет? Что не смогли разделить твою точку зрения на твою железную мотивировку?
— Ты об этих курицах? Да они и недостойны ничего большего! Я просто забавлялся.
В это время послышались сдавленные рыдания с кровати. Маша уже окончательно приходила в себя. Согласитесь, ужасно слышать такую нелестную оценку от человека, которому она могла бы, да что там говорить, собиралась посвятить свою жизнь. А он с воодушевлением продолжал:
— То, что ты бы назвала гнусным преступлением, имело подоплёку страсти. Я — мужчина. И мне по физиологии нужно расслабляться. Ну, в этом я тоже ас! Эти клуши были готовы на всё, что бы я им ни сказал. Они и сношались у меня на глазах с бомжами, развлекали моих собачек. Это был ни с чем не сравнимый кайф! Некоторым требовался для этого допинг, но я им в этом не отказывал. Зато они отрабатывали ни с чем не сравнимое удовольствие. А если у кого развязывался язычок, я наказывал. Даже Достоевский допускал это. Что говорить о нас, смертных! Цитирую: «Есть минуты, когда люди любят преступление».
Первая клуша была из деревни, Оленькой себя величала. А около меня мои шестёрки были — Митяй, Макс Гарута и Толян. Три дурачка, возомнившие себя крутыми. Так эта девка безоговорочно выполняла мои приказы. Тебя никогда не забавлял вуайеризм или кандаулезизм?
Он захохотал.
— Боюсь, многим эти термины незнакомы. Но вот три этих дурака под градусом соглашались демонстрировать свои сексуальные связи с этой девкой. И сами наслаждались этим. Меня это тоже забавляло. Но они слишком увлеклись с этой Оленькой. Я пошутил, что действия Макса угодны Богу. А Макс и расстарался. Начал орудовать ножиком. Он вообще, походу, психом был, но мне это только на руку. Другие, Митяй и Толян, сразу не поняли. А я тоже получил удовольствие, ни с чем не сравнимое. Видеть, когда душа отходит от тела в удовольствии, — это что-то! Я всё это ощущал на трезвую голову. Главное, запарить мозги исполнителям. И они расстарались!
— Ты — больной на всю голову! Что же могли в тебе найти нормальные девочки? Юля, Маша, наверное, и ещё были?
Тут с кровати послышался слабый голос Маши:
— Ты подлец! Как такое возможно?!! Будь ты проклят! И ты, и тебе подобные!
Слёзы у Марии заливали всё лицо. И мне было понятно её возмущение.
— Ха! Бедная овечка! Да ты и на сцене себя предлагала! А Юленька? Ты сама была рада стать её заменой для меня! Скажешь, нет? А она оказалась такой же, как и остальные, клушей! Как только дело дошло до нормальных денег, струсила! Вот и получила! Слабые должны уйти и освободить дорогу сильным! Каждый ищет то, что хочет, а находит то, что заслуживает, и бывает, сильно удивляется, когда эти вещи почему-то не совпадают. Она перед концом согласилась, что заслужила это.
— Бедная девушка! Она виновата лишь в том, что поверила тебе. Неужели и отец так относился к твоей матери? Где твои истоки жестокости и полной безнравственности? Ведь преступление является крайней и раскалённой добела формой бесчувственности и безнравственности, — продолжала я докапываться до истоков его преступной натуры.
— К матери? Да, он трепетно к ней относился. Так, что это не помешало её убить.
И вдруг дверь с треском отворилась под напором неведомой силы. И в дверь ворвался сам глава этой порочной семейки с пистолетом в руке.
— Ах ты гадёныш! Язык бы тебе для начала отрезать!
И в тот же момент одновременно со звуком мотора машины раздался выстрел. Мне хватило секунды, чтобы опомниться и сильным махом ноги выбить пистолет из рук Порошина-старшего. Но тот изловчился и ткнул меня в грудь другой рукой. Сам же, как молодая лань, скакнул в распахнутое в огород окно. Не ожидая такой реакции, я загремела на кучу дров у печки, больно ударившись головой об её угол. Перед глазами запрыгали «зайчики», но усилием воли я постаралась не отключиться. И это мне удалось. И в ту
