Ли Вэй успел открыть технический отсек космобота, выбрасывает оттуда наружу серебристые вакуумные скафандры; Айзек помогает Лили справиться с полосами застежек. Зойка присела у щитка резервной системы, я вижу, как напряжены ее спина и плечи. Снова тяну на себя крышку люка – безуспешно; густой и вязкий зеленоватый туман метафриона пока не добрался сюда, но резкий хлористый запах уже забивает ноздри, а глаза и кожу на лице и руках начинает ощутимо жечь. Я повисаю на запирающей рукояти, делаю рывок всем своим весом.
– Кэп, давай вниз! Врубаю систему очистки!
Зойка кричит и машет руками.
Я разжимаю пальцы и прыгаю с шестиметровой высоты на металлический пол. Наверху раздается пронзительный резкий свист, шипение, и пар нейтрализующих реактивов окутывает неплотно прикрытый люк.
Как и на любом земном звездолете, на «Эволюции» ручное управление вспомогательными и аварийными системами разнесено по локальным блокам и пультам; при невозможности из центральных командных постов управлять функциями жизнеобеспечения и движения корабля, приходится использовать приборные щитки в самых разных, иногда труднодоступных местах. Предполагалось, что необходимости в том, чтобы экипаж полностью взял на себя управление звездолетом в ручном режиме, возникнуть не может: более вероятными виделись риски того, например, что корабль окажется в зоне формирования новой звезды или на пути метеоритных потоков при выходе из субквантового прыжка, чем события, при котором астронавтам придется лично контролировать бортовые системы. Такого просто не могло быть: ведь на всех без исключения звездолетах имелся исключительно надежный ICU, который даже теоретически не может давать сбоев – как, например, наш Лаплас.
Впрочем, сбоев у него, в самом деле, не было никаких.
За время, что понадобилось Лапласу, чтобы перезагрузиться со сгоревших основных серверов на резервные, Эшли удалось практически полностью локализовать его и отключить доступ ко всей критически важной системной инфраструктуре; возможность вещать по громкой связи была не в счет. Кроме того, она перехватила и перевела на командный пост грузового отсека управление техническими системами, так что можно было не опасаться, по крайней мере, новых попыток Айхендорфа, засевшего в рубке ходового блока, расстыковать палубы, открыть внешние люки, выключить свет, регенерацию воздуха, искусственную гравитацию, отсоединить кольцо SQR-двигателя или выкинуть еще чего-нибудь в этом роде. Однако вся машинная часть осталась у него под контролем.
– Судя по тому, сколько вытекло метафриона, он отключил аварийную защиту и открыл контуры охлаждения камер тороидов, – говорит Зойка. – И магнитные стабилизаторы тоже выключил.
– Надо еще раз попробовать с ним поговорить, – предлагает Лили.
Разговор не клеится: Айхендорф последовательно посылает ко всем чертям меня, Эшли, Айзека и Ли Вэя, осыпая замысловатыми проклятиями и временами переходя на средневерхненемецкий. Немного лучше дело пошло у Зойки – во всяком случае, ее не проклинали.
– Генрих, роднуша, хватит дурить, ну что ты как этот!
Своим голосом Зойка могла бы успокоить и разъяренное море, но Айхендорф остается неколебимым:
– Зоя, Meine Liebe! Я не дам продолжить этот безумный полет! Верните Лапласа и пусть он отправит нас на Землю!
– Генрих, очнись! Никто не будет его возвращать! Пожалуйста, не ломай больше ничего, давай все обсудим!
– Нечего обсуждать! Я лучше раскурочу тут все, kreuzhageldonnerwetternocheinmal! Или сейчас сам разберусь, что к чему, и пойду на прыжок! Будь, что будет! Кто-то должен прекратить это сумасшествие!
Зойка выключает громкую связь и говорит:
– Я могу вручную переключить управление всеми двигателями на этот пульт. Придется повозиться, конечно, но такое возможно. Только одна я не справлюсь: там есть места, где мне просто физически не пролезть. Увы.
– Без проблем, идем вместе, – откликается Эшли.
– Нет, – возражает Зойка. – Ты здесь нужна, лучше тебя никто не понимает в кибернетике, может быть, потребуется что-то срочно через командный пульт сделать. Мы с Лилькой пойдем. Согласна, Лилька?
Лили кивает, а Зойка снова включает громкую связь:
– Генрих, мы с Лилей идем к тебе, слышишь? Я буду переводить двигатели на ручное.
– Нет!
– Я должна, Генрих, – отвечает Зойка.
– Нет! Нет! – кричит Айхендорф, и потом еще что-то, но его глушит размеренный голос Лапласа:
– Будьте благоразумны. Не совершайте ошибку. Дайте возможность вернуть вас домой.
Зойка и Лили надевают вакуумные скафандры. Мы договариваемся держать связь по рации. Они поднимаются по трапу, не без труда протискиваются сквозь облако пара в искореженный люк. Зойка идет первой. Лили поднимается следом; перед самым люком она оборачивается и машет нам рукой.
Эшли уходит в рубку. Аккуратный Ли Вэй поднимает оставшийся на полу скафандр и относит его в космобот.
– Мы вошли, – слышу я голос Зойки в наушнике. – Ох, ну и залито тут… Видимость на расстоянии руки, иду наощупь. Лилька, держись поближе ко мне…
Из люка космобота высовывается Ли Вэй и негромко окликает меня:
– Кэп. Подойди, пожалуйста. Хочу тебе кое-что показать.
Я поднимаюсь по короткому пандусу. Ли Вэй стоит рядом с открытым шкафом для скафандров и показывает рукой на еще один, рядом.
– Я подумал, ты должен увидеть.
– Проходим вдоль основного корпуса в сторону поста управления…Надеюсь, Генрих там закрыт герметично, тут долго ни один скафандр не выдержит. Идем мимо кибернетического отсека… Ой, бедняга…так и сидит…надо вынести его отсюда на обратном пути…Не смотри, Лилька…
Дверца металлического инструментального шкафа приотворена; я гляжу внутрь и понимаю, что хотел показать мне Ли Вэй: на средней полке, в ряду из ярко-оранжевых рукояток электрических тазеров, не хватает одной. Выводы из этого факта настолько невообразимы, так противоречат всему, что мы привыкли считать возможным и вероятным, что я сначала просто не осознаю смысла увиденного: куда мог деться тазер, предназначенный для использования исследовательскими планетарными группами против агрессивных форм биологической жизни? Кому он мог понадобиться в открытом космосе, если даже при работе на чужих землеподобных планетах его использовали крайне редко? Это же еще надо сообразить, забраться в бот, взять его… Я стою и теряю секунды.
Потом я вспоминаю про Али, все понимаю, но уже поздно.
– Так, вот тут сейчас должен быть первый проход вправо, а дальше люк…
– Зойка! – кричу я. – Уходите оттуда! Быстро!
– Что? Лилька стой…Что случилось, кэп?
– Уходите! Немедленно!
В наушники врывается громкий протяжный треск.
Штатный тазер, как правило, не представляет опасность для жизни просто потому, что его почти никогда не используют на полную мощность. В тех нечастых случаях, когда его применяли против хищных животных или растений, достаточно было лишь причинить боль, чтобы обратить в бегство или заставить разжать ядовитые щупальца. По умолчанию на тазерах выставлена минимальная сила разряда, но регулятор оружия Айхендорфа, похоже, был выкручен на абсолютный максимум: электрический импульс мгновенно расплавил металлизированную ткань скафандра, ударил Лили в грудь и прожег ее почти насквозь, мгновенно
