столик с двумя стульями — все это стало очень дорогим для меня. Как жалко, что сегодня нам предстоит уехать отсюда.
Медленно побрела к озеру, наблюдая, как над темным лесом светлеет полоса. Как же хотелось остановить ход солнца, чтобы побыть здесь еще хотя бы день…
— Еще этого не хватало, — сказала я, обращаясь сама к себе, стирая с щеки слезу.
Что вообще со мной происходит?!
Услышала за спиной скрип дощатого крыльца. Постаралась проморгаться, стирая рукавом кофты влагу с глаз.
— Привет, — Паша подошел ко мне и обнял. Хорошо, что я сейчас стояла к нему спиной. Не хотела, чтобы он видел, как по моим щекам катятся слезы.
Я махнула головой в качестве ответа на его приветствие, не сдержав при этом предательского всхлипа.
— Надя? Ты что, плачешь?
— Нет. — ответила. Даже самой стало себя жалко — так много печали было в голосе.
Не поверил, сломав всяческое сопротивление с моей стороны, развернул к себе, отнимая руки от лица. Взял меня за подбородок. Поддалась легкому нажиму пальцев, подняла голову и посмотрела на него.
— Что случилось? — спросил Паша, и от его полного беспокойством и какой-то рвущей душу нежности захотелось не просто заплакать, а разрыдаться навзрыд.
— Не хочу возвращаться в город, — наконец призналась я. Но даже не это было главной причиной моих слез. Казалось, прощаясь с этим местом, я прощаюсь и с ним.
Я никак не могла найти обоснование своему иррациональному страху. Эта мысль втемяшилась в подкорку мозга, не отпуская.
— Я вернусь из командировки и мы снова сюда приедем. Хочешь?
— Да, — я шмыгнула носом, стирая слезы с лица рукавом кофты.
Паша опять меня обнял. Прижалась к его груди. Пропустила руки под краем кофты. Погладила его спину, уже как-то привычно ощущая под пальцами зарубцевавшиеся шрамы…
К обеду мы выехали.
Я смотрела в боковое зеркало заднего вида пока широкие стволы деревьев не скрыли собой озеро.
Странно, но когда мы выехали на трассу, мне стало намного легче. Наверное, я просто приняла тот факт, что эти два поистине волшебных дня прошли. Сейчас значение имел лишь сегодняшний вечер. И ночь.
Это все же лучше, чем вообще ничего…
Приехав в город, мы сделали остановку у дома Павла. Ему нужно было взять какие-то документы, необходимые в командировке.
Я подниматься не стала, предпочла остаться в машине.
Через десять минут Паша появился на крыльце, неся на плече сумку — такие обычно предназначались для ноутбуков.
Затем мы направились ко мне. Я была рада, что Паша не предложил эту ночь провести у него. Проститься с ним и остаться там, где все пропитано хозяином… Нет, в своих стенах мне будет проще его отпустить…
Ужин собирали вместе. Паша рассказывал забавные моменты из своей жизни, больше связанные с его сестрой. Да, когда присутствует такая большая разница в возрасте, есть что вспомнить. Я из своего детства никаких таких случаев вспомнить не могла. Никто меня не ловил, когда я в новых кроссовках упала в сточную канаву и тихонько дрейфовала, практически попав в бетонную трубу стока. Не падала я и в подполье, открытое братом, оставив снаружи лишь веревочку от кораблика, приземлившись попой в ведро. И даже не пихала в нос болтики от алюминиевого конструктора. Я могла похвастаться лишь подвигом, когда на спор с деревенской детворой лизнула железные качели зимой.
— Наверное, именно с тех пор мой язык, словно помело, — засмеялась я.
Паша ничего на это не ответил, все так же продолжая смотреть на меня, подперев голову рукой, упершись локтем о стол.
Время неумолимо текло и за окном уже во всю хозяйничала ночь-воровка. Последние часы утекали, словно песок сквозь пальцы.
Эта ночь была другой — особенной. Не было ни сбруи с флоггером, ни ролевых костюмов, даже кружевное белье казалось лишним. Только я, только он. Весь антураж остался за пределами нашего мира, в котором я раз за разом сгорала в его нежных объятиях…
Проснулась в полном одиночестве. Испугалась, что Паша уже уехал даже со мной не простившись. Накинула халат и спустилась на первый этаж. Изо всех сил старалась сдержать рвущуюся из меня истерику.
Его я увидела в гостиной. Паша сидел на диване ко мне спиной. Видимо работал. Крышка ноутбука была откинута и по белому экрану бежали черные буквы, превращаясь в слова, а те в свою очередь в предложения.
Я подошла ближе….
Бег букв перестал меня интересовать, когда я увидела лежащие на столике фотографии, к каждой из которых был прикреплен стикер с пометкой времени и места, а еще…
Дат я не запомнила, как впрочем и координат… Мальчик пять лет… Девочка семь лет… Женщина… Мужчина. Весь снимок я увидеть не могла из-за прикрепленного совершенно ни к месту желтого стикера, но хорошо разглядела уложенные в ряд ноги взрослых и детей. Неестественно серые, скорее всего из-за покрывшего их пепла, так как эти ноги, принадлежащие как-будто желтому стикеру лежали в руинах здания. Возможно, их собственного дома…
Я не смогла сдержать протяжного вздоха-воя, закрывая рот рукой.
Паша вздрогнул, обернулся. По-моему я даже услышала мат, хотя, возможно, это был мой…
Каждый несет свой крест
— Это и есть твоя безопасная работа? — я указала на стол рукой, боясь вновь опустить взгляд на снимки.
— Надя… — начал Павел, но замолчал. Поправил очки на переносице и прошелся пятерней по волосам. — Иногда… Крайне редко журналисты выполняют работу статистов.
— Статистов… — повторила я. — И что же делают статисты-журналисты?
— Они фиксируют данные, которые потом могут помочь восстановить хронологию событий.
— Паша… — я почти перешла на шепот. — Пообещай мне… — В горле встал ком, поэтому я замолчала на несколько секунд, пытаясь совладать со слезами. Хотела попросить, чтобы он отказался от этой командировки, но смогла лишь выдавить — Что твоя работа безопасна.
— Моя работа важна, Надя…
— Для кого, Паш? Для меня нет. — Подошла к нему ближе. Остановилась, когда между нами остались считанные сантиметры. — Пожалуйста, Паш, откажись… — Я чуть было не сказала "ради меня", но промолчала.
— Для меня важна, Надя. И нет, я не откажусь. — В его голосе зазвенел металл и я почему-то сразу вспомнила Галину Владимировну. Ведь именно с такой же интонацией Паша разговаривал со своей мамой.
Боже, я становлюсь параноиком под стать ей…
Эта мысль привела меня в чувство. Я несколько раз глубоко вдохнула накалившегося воздуха, полностью взяв под контроль разбушевавшиеся эмоции.
— Кашин, поверь, я тебя убью, если с тобой что-нибудь случится… — я в очередной раз
