что мы питаемся лишь кровью и мясом врагов.
— Наше счастье, что это не так.
Утарион выбрал морковку почище и передал свёрток остальным. Кайрин тоже ограничился парой морковок, а Тис соблазнилась кусочком вяленого мяса.
— Ящерица ршавая сказала, что ты у небесных волков-ф-ф была, — Ститиба прошипела, подражая голосу драконицы. — Это где такие обитают?
— Ты говорила с матушкой Ршой? Что она тебе сказала?
— Сначала ты.
Яси потёрла лицо и кивнула:
— Ну хорошо. После того, как мы с тобой смешали кровь…
— А вот отсюда, пожалуйста, поподробнее, — Кайрин нахмурился и был явно взволнован. — Магия крови может иметь непредсказуемые последствия. Кто надоумил тебя так поступить? И откуда тебе известен ритуал?
Яси сняла с пояса костяную фигурку бегущего волка и показала магу.
— Отец объяснил мне, как сделать, чтобы небесные волки пришли на зов. Для этого нужна моя кровь и амулет Старшего Атая. Я потеряла его в лесу, когда убегала от небесного огня, и думала, что уже не найду, а он, оказывается, всё время, пока я жила в Лаорелассе, лежал на дне купальни Ститибы. Я увидела его и… ну… — Яси в смущении уставилась на подол своего платья.
— Что было дальше? — мягко, но настойчиво поторопил её Кайрин.
Яси вздохнула, прикрыла ладонями раскрасневшиеся уши и сказала:
— У меня не достало ни ума, ни хитрости, чтобы выпросить у Ститибы драконье яйцо. И я подумала: матушка Рша лучше меня убедит её освободить Милу. Только как мне было увести Ститибу к ней, на тропы межмирья, если я и сама-то не умею на них выходить? Но, вернув амулет Атая, я могла просить помощи у своей родни, небесных волков. А чтобы они забрали в межмирье не только меня, но и Ститибу, мы смешали кровь, как делают при обряде приёма в род.
— Нечего сказать, почтительная доченька, — усмехнулась Ститиба. — Вытащила меня из тела, бросила драконице под нос, а сама ускакала с ликанами.
— Но я же вернулась! — воскликнула Яси. — И вообще, матушка Рша добрая. Так что она тебе сказала?
Гнолла сморщилась, как от кислятины:
— Ничего. Я ей показала, где её яйцо, а взамен…
— Она вылечила тебя, да?
— Угу. Держи пасть шире. Я собиралась попросить о том, но ты тонуть начала, и я… В общем, Рша тебя вытащила, не дала захлебнуться. Сейчас понимаю, что она б всё равно тебя спасла, а я вот… Старая дура. Ты хоть Шар-то забрала, а?
Яси горестно вздохнула:
— Нет. Он растворился в купальне, когда Мила вышла наружу. Она сделала воду светящейся, и этот свет сперва вылечил Тис, а потом остатки впитались в Утариона… В общем, нет больше Шара: весь истратился, даже скорлупок не осталось.
— И ведь не врёшь, а могла бы!
— Откуда тебе известно, кто врёт, а кто говорит правду? — спросил Утарион. — Никогда не слыхал, что гноллы обладают такой способностью.
— Её и нет. Мне мать-ящерица вернуться мешала, забавно ей, видите ли, показалось увидеть, как гноллы найдут меня мокрой, нагой и лысой. Я же всё видела и слышала, что творилось там, в моих покоях. А хвостатая ваша поняла, что умереть снова для своих — хуже обычной смерти, вот и не давала мне очнуться. Лучше б в купальне меня утопила… Может, оно было б к лучшему: ну какая из меня мать⁈
— Другой у меня и не было никогда… — тихо пробормотала Яси.
Старая гнолла повернулась к девочке, но прежде, чем она успела что-то ответить, со своего места вскочила Тис и воскликнула:
— Именно так, как ты, Ститиба, и поступают настоящие матери! Жертвуя собой! Как ты! Как мать Рша! Как моя мама! Я вот не знала раньше, а теперь… А теперь всё по-другому вижу, понимаю, чувствую!
Тис всхлипнула разок, другой — и вдруг разрыдалась, опустившись на колени рядом с Яси и гноллой.
Кайрин толкнул плечом Утариона:
— Что-то не то…
— Впервые видишь, как дроу плачут? — спросил с насмешкой Утарион, но тут же добавил, нахмурившись: — Я тоже. Что с ней?
— Я и сам пока не понял. Её рука светится, а контур словно двоится. Иллюзия? Я чувствую всплеск магии, но не вижу его источника. Ох! — Кайрин поднялся, сжав плечо друга: — Смотри!
Утарион вскочил с места и замер в оцепенении. Яси тоже почувствовала нарастающие колебания магической силы и отползла от Тис в сторону, не забывая следить за происходящим во все глаза.
На стене за лежбищем из шкур пламя очага очертило темные силуэты дроу и гноллы, а поверх плотной тенью раскрыл крылья изящный дракон. Шея его выгнулась и кончик морды коснулся головы старой гноллы одновременно с тем, как Тис взяла её лысую лапу в свою ладонь. Пространство пошло рябью, тени закрутились, будто в водовороте. Рядом с Тис и Ститибой возникла Мила в обличии человека. Такая же воздушная, как в первое своё появление, она казалась почти прозрачной. А в следующий миг яркая вспышка света скрыла от наблюдателей всех троих.
Кайрин был уверен, что справится с волнами остаточной магии, но когда те настигли его, едва устоял на ногах. Однако предаваться слабости не было времени. От собственных неприятных ощущений мага отвлёк едва слышный стон: Утарион позеленел, согнулся и начал судорожно ловить губами воздух. Пряди волос прилипли к покрытому испариной лицу эльфа, в глазах его стояли слёзы. Кайрин коснулся спины Утариона, стремясь облегчить тому страдания.
— Что ты чувствуешь?
Утарион с трудом ответил:
— Магия… слишком много…
— Не просто магия, мой друг. Милосердие, — пояснил Кайрин, смахнув слёзы с ресниц. — Редкая сила для нашего мира. Не пытайся сдерживаться, просто пропусти её сквозь себя. До нас доходят лишь отголоски, основной поток идёт через Тис.
— Как она это терпит… — прошептал Утарион и закрыл глаза. Яси подползла к нему на четвереньках, обняла за колени. По щекам девчонки щедро текли слёзы.
— Принять боль… Матушка Рша говорила, — Яси всхлипнула, — нужно принять боль.
— Да, приятие — ключ к милосердию, — кивнул Кайрин. — Это может быть сложно, но Тис смогла, значит, мы тоже справимся.
Всё прекратилось так же внезапно, как началось. Огонь погас, а алые угли очага не давали достаточно света, чтобы что-либо рассмотреть вокруг. Кайрин попробовал оживить пламя магией, но с беспокойством понял, что слишком
