class="p1">— Говорят, противоположности притягиваются, — замечает он тихо.
Богдан смотрит так, будто заново изучает мое лицо. Некоторое время мы сидим молча. Я ощущаю на себе заинтересованные взгляды коллег, но не обращаю на них никакого внимания. Мне действительно плевать, кто и что подумает обо мне или о нас. В конце концов, это моя жизнь, а значит и правила мои.
— Как ты здесь оказался? Выкупил канал? — я первой нарушаю молчание.
— Я здесь из-за тебя, — просто отвечает Богдан.
Короткая фраза, несущая в себе так много смысла, заставляет меня испытать весь спектр эмоций.
— Карина сказала, что тебя пригласил Егор, — перевожу взгляд на Москвину, которая уже сидит за соседним столиком и, кажется, не дышит, а следит за нашей реакцией друг на друга.
— Я был настойчив, так что у него не было выбора, — усмехается он, ничуть не смущаясь.
Мы снова молчим. Изучаем друг друга. Так многое можно сказать, а слова не идут.
— Богдан, зачем ты выплатил сумму по моей неустойке? — наконец, выдаю я.
— Это малая часть того, что я мог сделать для тебя, — говорит откровенно, не пытаясь отнекиваться. — Я ведь по-крупному облажался, забыла? К тому же, предполагалось, что ты об этом не узнаешь.
— Снова секреты?
— Из-за меня ты ушла с работы. Это был не твой долг, — он склоняет голову и осторожно, будто боится, что я испугаюсь, касается кончиками пальцев моего локтя. — В конце концов, никакие деньги не смогут искупить моей вины перед тобою. Но я бы очень этого хотел, Лина. Как одного шанса. Шанса на прощение.
Его нежное прикосновение посылает волну мурашек по моему телу. Я почти не дышу, даю себе возможность прочувствовать… Этот момент. Его тепло. Эту целомудренную ласку. Он хочет прощения? Я давно простила. Только отпустить никак не получается.
Моя жизнь лежит в руинах. У меня в прошлом брак, работа, планы. Но вот сейчас со мной сидит человек, рядом с которым все это становится неважным. Он все разрушил. Но, кажется, будто только ему под силу воскресить меня снова. Разве так бывает?..
— Потанцуешь со мной? — спрашивает Богдан мягко, когда звучат первые аккорды медленного трека.
Я почти не дышу, когда киваю и вкладываю свои пальцы в его раскрытую ладонь. Слов нет — в горле все пересохло. Сердце перешло на максимальный режим. Желудок свело от волнения. Но мурашки, которые бегут по спине и предплечьям, приятные. Будоражат кровь. Зажигают искорки в глазах.
Мы пробираемся через танцующие пары и оказываемся в самом центре зала. Снова в центре событий и снова привлекаем к себе заинтересованные взгляды. Скандал? Бывший и бывшая. В разводе, который полоскали на всю страну.
Да кому какая разница, если нам хочется?
Глядя Богдану в глаза, я замечаю огонек, который подсказывает мне, что он думает о том же. Он уверенно привлекает меня к себе, словно в насмешку всем вокруг. Я ощущаю его горячие ладони на своей талии. Осторожно обнимаю его за плечи.
— Они тебя беспокоят? — его теплое дыхание касается моего уха. Он начинает медленно покачиваться в такт мелодии, увлекая меня за собой.
— Нет, — говорю честно. — Это пройденный этап. У меня иммунитет к скандалам.
Мягкая усмешка. Тихий вздох. Наши тела становятся еще ближе. Между нами словно проходит высоковольтный разряд.
— Сбежим, Аделина?
— Сбежим, Богдан.
***
Уже глубокая осень, но вечер выдается теплым и безветренным. Мне даже в пальто не приходится кутаться — мне жарко, потому что моя ладонь в ладони Богдана, и в том месте, где наша кожа соприкасается пылает настоящий пожар. Так действует на меня этот мужчина — согревает одним своим присутствием.
— Не холодно? — спрашивает Богдан, словно подслушав мои мысли.
— Нет. Мне очень хорошо.
И я не лгу. Мы идем по вечерней Москве, которая сияет огнями и витринами. Молчим, но слова будто бы и не нужны — по крайней мере сейчас. Я знаю, что время поговорить настанет, но сегодня мне хочется просто эгоистично наслаждаться этой прогулкой с единственным мужчиной, которого я когда-либо любила. И все еще люблю, несмотря на все, через что нам пришлось пройти.
— Все-таки, надо вызывать машину, — с сожалением говорит Богдан, глядя на мои туфли на шпильках. — Долго ты не выдержишь в такой обуви.
— Все в порядке, правда. Давай еще немного прогуляемся. Хочу дойти до набережной, — прошу я.
Богдан соглашается. Поднимает к губам наши переплетенные ладони и мягко целует костяшки моих пальцев. В ответ на его ласку мои щеки вспыхивают — одновременно от удовольствия и смущения, но мой спутник лишь тихо смеется.
В молчании, которое не тяготит нас, мы доходим до моста, выступающего над Москвой-рекой. Я останавливаюсь у перил, глядя на курсирующие по воде корабли и сталинскую высотку, возвышающуюся на другом берегу. Богдан становится позади меня, упирая руки в поручни, заключая меня в кольцо своих рук.
— Я и не мечтал, что у меня будет еще шанс обнять тебя, — говорит тихо. В его голосе слышится боль и принятие. И будто бы надежда.
— Я тоже не думала, что еще хоть раз окажусь в твоих объятиях, — отзываюсь я, не видя смысла лгать.
— Думаешь, мы еще можем все исправить? — спрашивает он с надеждой, шевеля дыханием волосы на моем затылке.
— Я не знаю, — говорю искренне.
Богдан вздыхает. Молчит, обдумывая мои слова. Мы не смотрим друг на друга. Моя спина прижата к его груди. Наши взгляды устремлены на расстилающийся перед нами пейзаж. И, возможно, поэтому нам так легко дается этот момент искренности.
— Но я бы хотела попробовать, — шепчу я тихо.
Но Богдан слышит. Я понимаю это по тому, как бурно вздымается его грудная клетка. И как его губы прижимаются к волосам на моей макушке.
— Я не знаю, как мне просить у тебя прощения за все.
Я качаю головой, накрывая его пальцы, все еще лежащие на перилах, своими ладонями.
— Не надо, Дан, пожалуйста, — прошу я. — Давай не будем сейчас о прошлом. Я… Пусть этот вечер останется таким…
— Каким, Лин?
— Идеальным, — я вздыхаю. — Теплым. Настоящим. Счастливым. Без примеси боли и прошлых обид. Там, на празднике, ты познакомился со мной, помнишь? Давай будем считать, хотя бы сегодня, что для нас все началось несколько часов
