трудов не мало. Если за год покажу себя, то по следующему лету дом свой мне дадут с печью доброй и Мастером там поставят. Твердята обещал сливовое дерево мне достать малое, посажу рядом, больно сестренка малая их любила…
***
Вновь нагнать бандитов проблемы не составило. Всё таки отряд Тимофея передвигался налегке, а те уже успели набрать приличное количество груза и животину лишний раз не гнали, понимая, что лучше чуть медленнее, но без лишних остановок на отдых. Вот обойти неприятеля было сложнее. Дорога и так в эти времена не сильно наезжена, а после больших снегопадов она на короткое время и совсем пропадала, но обходить по лесным сугробам да ещё и большим кругом, чтобы не было заметно — совсем сложно. Кто его знает, что там под снегом, вдруг овражек небольшой полностью замело. По пояс или ещё глубже провалишься и выбирайся потом.
Тимофей после армии как-то ходил так. Когда пришло время и он уходил из военной части, находящейся сильно глубоко в лесах, то так вышло, что бумаги были готовы перед самыми новогодними праздниками. А там всё просто. Не успеешь до начала новогоднего усиления — жди когда закончатся январские гуляния. Вот в самый последний вечер уже перед закрытием воинской части «на замок» ему их только и отдали, словно издеваясь на последок. Транспорт в это время там никакой уже не ходил, даже последняя электричка останавливалась только на соседней станции. Он и пошёл. Ещё и на выход отправили практически через «дырку в заборе», потому что с КПП уже не выпустят так поздно.
Даже не смотря на то, что там была небольшая тропинка занесенная глубоким снегом, по которой иногда ходили к ближайшей станции в увольнение и бегали «потихоньку» в магазинчик, те полтора километра он запомнил надолго. Поэтому здесь перед боем, где возможно понадобится каждая крупица силы и выносливости, он обгонять движущегося противника не рискнул.
— Пс. — привлек внимание следующих за ним возниц Тимофей и указал рукой на вставших в уже привычный дозор бандитов.
Подобное поведение сразу и показало в противнике непростую цель. Заходя каждый раз в деревню те обязательно выставляли охранение, даже не смотря на то, что ни разу не оставались на ночевку, предпочитая пережидать темное время суток без лишних глаз.
— Отползём к тем деревьям, они потолще будут. — слегка изменил направление движения группы Тимофей указывая на более мощные укрытия.
Небольшое смещение на полсотни метров в этой ситуации никак не повредит, а вот то что можно полностью укрыться за толстым стволом может сыграть решающую роль. Мало ли шальная стрела случайно зацепит, пока ты натягиваешь тетиву самострела. Надо сказать, что рядом с местами где живут люди подобных великанов оставалось не так уж и много, в отличии от глубокой лесной чащи.
Перебравшись на новую позицию Тимофей разрешил высунуться каждому всего лишь по одному разу, чтобы оценить обстановку и прикинуть свои задачи. Постоянно наблюдал только он один, накинув на голову разрезанную напополам накидку, измазанную известью. Вторая часть находилась у главы второго отряда, пробирающегося сейчас где-то с противоположной стороны деревни.
— Далековато. — констатировал Тимофей, но хорошего укрытия ближе просто не было иначе придется совсем сильно менять позицию, а он хотел вести обстрел так, чтобы врагу было как можно сложнее спрятаться. — Цельтесь лучше и стреляем только сидя, но всё равно надолго не показывайтесь. Им тоже сложно будет стрелять с такого расстояния, но мы не знаем их навыков.
Небольшое дополнительное преимущество в этой перестрелке всё-таки было на его стороне, даже если противник весьма умел. Их силуэты будут гораздо меньше, чем у врага, вынужденного стрелять из лука только стоя. Вот только хватит ли трёх сотен выстрелов чтобы с такого расстояния выбить критическую массу противников, чтобы поднять свои шансы в ближнем бою оставалось не ясно. Слишком далеко. На глаз до ближайшего врага чуть меньше сотни метров, а это сильно дальше оптимального расстояния не только для убойной силы болтов, но и в целом для прицельной стрельбы. Сам Тимофей клал в цель не больше половины снарядов по неподвижной мишени, а здесь ещё и передвижения и броня и возможные укрытия, не забывая о ответной пальбе.
Внимательно рассматривая не только действия бандитов, но и вглядываясь в место откуда должен показаться другой отряд Тимофей наконец-то заметил своих людей и взмолился чтобы этого не сделал враг. Видимо и им показалось расстояние слишком большим, но в отличии от перестраховывающегося командира они ползли существенно ближе к противнику. Новая промашка Тимофея заставила его скривиться от своей непредусмотрительности. В такой ситуации та троица существенно снижала свои шансы, подставляясь под удар. Ведь до них будет сильно ближе, чем до той группы, которая под прикрытием щитов начнёт наступление по дороге с первыми звуками боя.
Вот первая группа заняла выбранную позицию и почти одновременно вышла из выбранных для укрытия деревьев и припала на одно колено, выцеливая противника. Несколько долгих томительных секунд и первые снаряды отправляются в полёт, а вместе с ними отдал команду и Тимофей.
— Начинаем.
Глава 21
— Как этот щенок посмел угрожать Мишке? — зло прошипел Михайла Глебыч, собственноручно проверяя припасы, которые только что увязали на заводную лошадь Якова Прокшинича.
— Теперь он тебе опять не нравится? — вопросом на вопрос спросил боярин и весело усмехнулся.
— Мало ты, боярин, его учтивости учил. Поболее надо было. Совсем распустился сопляк. На твоего человека считай меч поднял. Когда всё разкончится дозволь я сам с ним разберусь. Нечего тебе, боярин, руки о него марать. С теми татями разберемся и я ему устрою веселую жизнь. Не один прут о его спину обломаю, чтобы другим неповадно было. Ты главное, боярин, осторожнее будь. Там противник непростой, дороги знает хорошо и не первый раз деревни объезжает. Его лучше на обратном пути взять, когда он от этого юнца уйдет или расправиться с ним. Но лучше бы Тимошка дотянул до твоего прихода, чтобы узнал, как с твоими людьми себя вести надобно.
Яков Прокшинич, уже облаченный в походный наряд в удивлении поднял одну бровь в то же время как его взгляд начал наливаться гневом. Такая необычная палитра эмоций, отразившаяся на лице боярина
