Кто ужасные вещи творил, не ведая в сердце Страха, богов позабыв, кары ничуть не страшась, —Сам и платится пусть за свои злодеянья, и после Пусть неразумье отца детям не будет во вред.Дети бесчестных отцов, но честные в мыслях и в деле, Те, что боятся всегда гнева, Кронид, твоего,Те, что выше всего справедливость ценили сограждан, Пусть за поступки отцов кары уже не несут.Это да будет угодно блаженным богам. А покамест — Грешник всегда невредим, зло постигает других[149].
Это критика – и даже критика богов. Но в том, что принцип коллективной ответственности на самом деле существует и постоянно действует, Феогнид не сомневается. Выше нам доводилось цитировать отрывок из Гесиода, гласивший, что даже целый полис может пострадать от богов в наказание за злодеяния, совершенные одним человеком.
Подчеркнем еще раз: строго говоря, в массах народа так же продолжали считать и позже, чуть ли не до конца античности. Орфические «богословские тонкости» не стали элементом общепринятых воззрений.
В то же самое время весьма оригинальные мысли мистического характера высказывал на западе греческого мира, в колониях Южной Италии, знаменитый мудрец Пифагор.
Имя Пифагора слышал, наверное, каждый. Нам он известен прежде всего как один из крупнейших ученых древнего мира, математик и астроном. Он первым выдвинул идею шарообразности Земли; его имя носит известная геометрическая теорема (кстати, далеко не факт, что именно Пифагор впервые ее доказал; скорее всего, это было сделано еще на Древнем Востоке). Многие знают также, что он был видным философом-идеалистом, считавшим, что в основе всего миропорядка лежат числа и их соотношения. Именно им было введено в употребление само слово «философия» («любовь к мудрости»).
Но вот современники Пифагора почитали его в первую очередь как религиозного деятеля, реформатора традиционных верований, по сути дела, как пророка, принесшего новое «божественное откровение». Пифагор, уроженец острова Самос в Эгейском море, около 540 г. до н. э. прибыл в Южную Италию, населенную греками, и поселился в городе Кротон. Там он создал религиозно-политический союз, который вскоре необычайно разросся, обзавелся «филиалами» в других городах региона. В некоторых южноиталийских полисах пифагорейцы даже пришли к власти.
Ученики и последователи Пифагора считали его существом высшего порядка, едва ли не полубогом. Про него рассказывали сверхъестественные вещи: о том, что однажды его одновременно видели в двух разных и далеких друг от друга местах, о том, что одно его бедро было золотым, и т. п. Пифагор учил о переселении человеческой души из тела в тело, о ее постоянном, из поколения в поколение, «круговороте». При этом каждое новое перемещение души опять же обусловлено тем, как вел себя ее обладатель при жизни. Можно попасть даже в тело животного (именно поэтому Пифагор и пифагорейцы предписывали воздерживаться от мясной пищи). Вот эпизод из жизни Пифагора, несколько иронически описанный его современником, поэтом-философом Ксенофаном:
Как-то в пути увидав, что кто-то щенка обижает, Он, пожалевши щенка, молвил такие слова:«Полно бить, перестань! Живет в нем душа дорогого Друга: по вою щенка я ее разом признал»[150].
Как известно, идея о переселении душ была уже с глубокой древности весьма распространена в Индии. Позаимствовал ли Пифагор свои взгляды именно оттуда или пришел к ним самостоятельно? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Но более вероятно независимое развитие в греческой идейной сфере: о далекой Индии эллины архаической эпохи не имели еще почти никаких сведений.
Для обретения лучшей посмертной судьбы орфики и пифагорейцы предписывали вести нравственно чистую жизнь, не употреблять некоторые виды пищи, почитать богов с помощью особых обрядов и молитв. Таким образом, несомненно новшество – возрастание интереса к вопросам загробного существования. Как мы видели, еще во времена Гомера этот интерес грекам был совершенно чужд.
«Тело – темница души», – утверждали орфики. Иными словами, перед нами ярко выраженный мистицизм, спиритуализм. И даже не очень обычно встретить его в Древней Греции – в свете того, что было сказано о «телесности» античного мироощущения.
Еще один интересный нюанс. Настроения мистицизма нарастали в ту самую эпоху, когда имели место и духовные явления совершенно иного толка: насаждение дельфийским жречеством этических идей умеренности, введение письменных законов во многих полисах. Если эта последняя тенденция воплощала в себе коллективистские начала, то мистические течения, напротив, характерны для возрастания индивидуализма. Опять перед нами та же извечная борьба двух принципов в античной культуре: «принципа Аполлона» и «принципа Диониса». Характерно, что если законодатели, как правило, обращались за божественной санкцией к Аполлону, то греческие мистики особое почитание оказывали Дионису.
