Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
жизни, по своим делам.
Мать, проходя мимо двери комнаты сына, открыла ее пошире и, любуясь спокойным во сне его лицом, пошла себе дальше, успокоившись налаженным порядком.
Она не выносила закрытых дверей в её доме.
Неожиданно упал с полки небрежно поставленный том Даля. Он ухнулся на диван — прямо в ноги Александру Павловичу. И это было похоже на чей-то благодарный жест.
Александр пошевелил ногами — и томик был сброшен небрежно на пол. Александр лег поудобнее и, понятно, ничуть не укорился сброшенной на пол книгой. Он спал свободно и широко. И действительно — был свободен, той своей «увывной» жизнью.
Мать, проходя мимо, увидела книгу на полу, подняла, и хотела поставить на место, но там оскорбил ее взгляд пузырь с виски. Она быстро схватила, поставила Даля на его место и бесшумно вышла, унося пузырь с собой.
Покой и тишина, наконец, вошли в дом, чтобы переночевать в нем.
А утром — опять покинут его с первым звуком оживающего быта.
Провансальная тетрадь,
25 сентября 2021
Следующий
В этот мир нас больше не пригласят — был уверен врач Касаткин, глядя на унылую очередь перед его кабинетом.
— Не пригласят, — вздохнул он и понял, что с этим знанием нужно что-то делать.
Он открыл дверь кабинета и, стараясь улыбнуться, пригласил первого пациента. Это был молодой еще человек с белесыми тощими усиками.
Касаткин взглядом приблизил лицо посетителя к себе и вдруг, неожиданно, спросил:
— Что вам мешает в жизни?
Молодой человек не отвечал. Взгляд его был устремлен на милую медсестру, глазастую и длинноногую. Она вышагивала от шкафчика к своему столу и, казалось, каблуки ее сломаются под величием ее же груди.
Касаткин постучал ручкой по столу, привлекая внимание пациента к себе. Тот с трудом переключил в себе какие-то рычажки и уставился на доктора.
— Что жить-то мешает, что раздражает? — повторил он свой вопрос.
Пациент, слегка опешивший от услышанного, пожал неуверенно плечами.
А взгляд его тянулся всё в сторону сестрички.
Касаткин сдался и спросил банально:
— На что жалуетесь?
И паренек стал жаловаться каким-то неожиданным фонтаном скрипучих каких-то слов.
Касаткин слушал и молча думал, как правильно он хотел помочь этому парнишке, и понимал, что вопрос его никак не состыкуется с понятиями этого молодого человека.
Наконец, тот отчитался, зачем пришел.
— Кашляю, — тихо признался он.
Касаткин приказал ему раздеться до пояса, прослушал его очень внимательно. Хрипов никаких не было, и Касаткин предположил: «Аллергия». Температура тоже оказалась нормальной. Но паренек, прямо в кабинете, громко раскашлялся.
Касаткин, глядя на покрасневшее лицо паренька, сразу понял, увидел все его проблемы.
— Нас в этот мир больше не пригласят, — зачем-то сказал он вслух.
Парень перестал кашлять и переспросил:
— Куда не пригласят?
— В эту жизнь, молодой человек.
Касаткин имел настоящее медицинское образование, которое подразумевало безбожие. И поэтому эта, непривычная для его атеизма мысль о приглашении — поразила его. Будто окликнул кто-то громко и заставил его этого нелепого кашляющего пацана пожалеть сильно и разобраться с его болячкой.
— Вас что-нибудь раздражает сильно? На улице или дома?
Парень опять закашлялся, но косил всё глазом на пышную челку медсестры. А для доктора он только пожал плечами в ответ.
Касаткин стал заниматься компьютером, потом рецептом.
— Меня раздражает шерстяной магазин.
— Это как? — опешил Касаткин.
— Там, где шерсть продают, и шмотки из неё.
Касаткин внимательно и долго оценивал ответ и поставил диагноз:
— У вас аллергия на шерсть. Не ходите в этот магазин.
— Не могу, там работает Варя, — тихо пояснил пациент ласковым шепотом.
И имя «Варя» он произнес таким нежным шепотком.
И тут Касаткин, с ужасом для себя, вдруг разом увидел будущую жизнь этого мальца, в которой он всегда будет кашлять, потому что «Варя там работает».
Он женится на этой Варе, и она будет приносить из магазинных распродаж дешевые шерстяные вещи, и он будет кашлять, кашлять и не посмеет понять от чего. Он и сейчас сидел одетый в колючий серый вязаный джемпер.
— Мне бы таблеточки какие-нибудь, — сказал паренек.
Касаткин хотел было рассказать ему обо всем, что он понял, но сдержал себя — понял, как бесполезно руководить чужой жизнью. Даже если ты всё понимаешь о ней и знаешь способы избежать её пожизненного коварства.
Но он промолчал, выписал рецепт, который не мог спасти паренька, протянул ему и, на всякий случай, спросил:
— Кошки, собаки в доме есть?
Молодой человек отрицательно покачал головой.
— Мама говорит, что от них — одна грязь.
Стрельнув еще раз взглядом на сестричку, которая встала и пошла к стеклянному шкафчику, паренек взял рецепт, поблагодарил и вышел.
— Жалко его, — вдруг сказала сестричка.
— А знаешь, почему? Потому что в эту жизнь нас больше не пригласят, — но голос Касаткина прозвучал не так уверенно.
Ему хотелось догнать парнишку и подробно рассказать о причинах его кашля. Он, Касаткин, ясно увидел, как вырос этот человек у строгой мамы, а потом нашел Вареньку в шерстяном магазине, где его свыше предупредили аллергическим кашлем: «Беги, беги отсюда». Что Варенька — это вовсе не обязательно, ведь увидел он в кабинете медсестричку. И глазел на неё. Значит, может видеть что-то еще, кроме привычных вещей и людей.
— А еще, — продолжала размышлять сестричка, — свитер на нем, очень уж колючий.
— Вот именно, — Касаткин вырвался в коридор, чтобы догнать пацана, но его уже не было.
Зато из очереди к нему рванула толстуха Тимчина, которая домогалась от него помощи.
— Дмитрий Сергеевич, можно?
Касаткин остановил её натиск рукой и скрылся в кабинете. Он выпил залпом стакан воды, принял таблетку антиаллергена, сел за свой стол, и стал ждать, пока в нем все успокоится, перемудрится и встанет на свои места.
Обычный прием, и никаких философских выпадов…
И не надо спрашивать, задавать ненужные вопросы, сбивать с толку бессмысленной фразой, что в эту жизнь нас больше не пригласят.
И Касаткин признался себе — что ему каждый раз хотелось услышать от ви-за-ви опровержение. «Позовут, пригласят, похвалят чуть и простят». Касаткин сам гнал от себя такие мысли. Стыдился их. Образование и очередь в коридоре не позволяли.
— Зовите следующего, — сказал он сестре и чуть содрогнулся, зная уже, кто будет этот следующий. И он знал, что уже не позволит себе слабости расспросов пациента.
Провансальная тетрадь,
27 сентября 2021
Езда по правилам
Костиков вел себя так в этой жизни, будто ему был выдан, неизвестно кем, документ на право иметь недостижимые для других льготы.
Он и сам
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
